Войдя в приемную комнату и видя, что Надежда Павловна перекидывает с дивана за ширмы какую-то ветошь, Корнеев несколько сконфузился.
— Pardon! — сказал он своим слегка картавым голосом.
— У нас такая маленькая квартирка… По случаю баллотировки не могли найти лучше… — отвечала Надежда Павловна, сгорая от стыда, и потом, пригласив гостя садиться, сама поместилась на диване.
По тому, какую она приняла позу, как завернулась в свой синелевый платок, можно было видеть, что когда-то и она была, или, по крайней мере, готовилась быть светскою женщиной: в ее сухощавом теле было что-то аристократическое, — свойство, которое наследовала от нее и Соня.
Петр Григорьевич между тем, помня военное правило, что чин чина почитает, продолжал стоять навытяжку, так что Корнеев заметил это и, пододвигая ему стул, проговорил: «Пожалуйста». Петр Григорьевич сел, но все-таки продолжал держать себя прямее обыкновенного.
— M-lle Sophie? — обратился Корнеев к Надежде Павловне.
— Она сейчас выйдет! — отвечала та и продолжала уже с грустью: — мужа моего выбрали в депутаты в комиссию, и теперь мы в такой нерешительности: не знаем, утвердит ли губернатор, или нет!
— Отчего же? Им так нравится m-lle Sophie! — возразил Корнеев.
— Да, но… — произнесла Надежда Павловна.
— Если позволите, я ему скажу, — присовокупил Корнеев.
— Ах, пожалуйста! — воскликнула Надежда Павловна униженно-просительским тоном.
— А вы в первый раз меняете шпагу на перо? — обратился Корнеев к Петру Григорьевичу.
— Нет, он уже несколько раз служил в штатской службе, поспешила ответить за мужа Надежда Павловна.
Она боялась, что он, пожалуй, не поймет фразы флигель-адъютанта.
— Но все как-то не могу привыкнуть! — объяснил сам Петр Григорьевич.
— О, да! — согласился Корнеев.
Вошла Соня. Трудно понять, когда она успела поправить свой туалет, а главное, как-то удивительно эффектно завернуть свою толстую косу под одну гребенку.
— Bonjour! — сказала она развязно и, пройдя за столом мимо матери, села рядом с гостем.
Корнеев сначала как бы не находился.
— А что m-me Михреева будет у губернаторши на бале? — спросила его Соня.
— Не думаю, — отвечал он, пожимая плечами: — по крайней мере Марья Николаевна (имя губернаторши) очень не любит, когда она у нее бывает.
Соня нарочно намекнула на эту даму, имевшую привычку влюбляться во всех даже генеральских адъютантов и теперь безбожно ухаживавшую за Корнеевым.
— Вообразите, говорят, она каждое воскресенье ездит к архимандриту в гости… прилично ли это? — повторила за дочерью Надежда Павловна.
