— Что ж вы у них — компаньонка, экономка?
— Да и сама не знаю: то и другое… Чудные люди, превосходные… Я вот таких вас, Александр, да их только и знаю.
— Merci, — сказал Бакланов и, взяв ее опять за руки, поцеловал их: — какие нынче у вас славные руки! — прибавил он.
— Жизнь-то понежней стала! — отвечала Казимира с видимым удовльствием.
— Стало быть, вы совершенно счастливы с вашим мужем?
— С мужем? — спросила, как бы совершенно не ожидавшая этого вопроса, Казимира.
— Да! Как вы за него вышли?
— А я и сама не знаю, как: он ходил еще при вас ведь… Вы уехали, я и вышла.
— И всему прошедшему, значит, сказали прости!
— Чему говорить-то было? Нечему!
— А мне казалось, что было чему, — сказал Бакланов кокетливо.
— Что было, то и осталось, — отвечала с улыбкою Казимира.
— Осталось? — произнес Бакланов и пододвинулся к ней поближе.
— Гм, гм! — отвечала Казимира.
— А шутки в сторону, — продолжал Бакланов: — дело теперь прошлое: скажите, любили вы меня?
— Не помню уж, — отвечала Казимира.
— Ну что, Казимира, скажите, — говорил Бакланов, беря ее снова за руку.
— Ну, любила! — отвечала она как-то порывисто.
— И я ведь тогда благороден был в отношении к вам, согласитесь с этим: я многого мог бы достигнуть.
— Были благородны, — отвечала Казимира.
— И за это самое, — продолжал Бакланов: — вы по крайней мере теперь должны меня вознаградить.
— Чем же мне вознаградить? — сказала Казимира.
— Любовью.
Казимира грустно улыбнулась.
— Теперь это немножко трудно.
— Напротив, теперь-то и возможно: другое дело, когда вы были девушкой, когда от этого зависела участь всей вашей жизни, — тогда другое дело; но теперь, что же может препятствовать нашему счастью?
Казимира качала только головой.
— Теперь какие, кроме самых приятных, могут быть последствия из того, что вы меня полюбите? — продолжал Бакланов, опять беря ее за руку.
— А такие, — отвечала Казимира: — что я-то еще больше вас полюблю, а вы меня презирать станете.
— Ей-Богу, нет! — воскликнул Бакланов.
— Погодите, постойте, вон идут! — сказала Казимира, в самом деле указывая на двух, неторопливо проходивших по дорожке мужчин. Прощайте! — прибавила она.
— Посидите! — упрашивал ее Бакланов.
— Нет, нельзя!.. Посмотрите, как вы платье мне все измяли, говорила она, вставая: — прощайте.
— Могу я, по крайней мере, приехать к вам?
— О, пожалуйста, приезжайте! — отвечала с удовольствием Казимира.
— У вас есть особая комната?
— Есть!.. — Голос ее при этом был как-то странен.
Бакланов возвратился домой в восторге: завести интригу с Казимирой он решился непременно.
