Взбаламученное море | страница 128



— Денег, — произнес Эммануил Захарович с тем неуловимым выражением, которое появляется у человека, когда его тронут за самую чувствительную струну: — я все делаю!.. все!.. — прибавил он.

— Они очень хорошо это и чувствуют-с, — отвечала Иродиада.

— Где зе чувствуют, где? Не визу я того…

— Молоды еще, сударь, они очень! — отвечала Иродиада.

— Ты зе любись Иосифа, любись?

Иродиада улыбнулась и грустно потупилась.

— И меня-то Бог не помилует за то… — сказала она.

— Не Бога зе она боится!

— Бога не Бога, а что в свое еще спокойствие и удовольствие жить желают.

— В свое удовольствие! — повторил досадливо Эммануил Захарович и, встав, подошел к заветному шкапу.

— Сколько зе тебе? — прибавил он, вынимая оттуда не совсем спокойною рукой тысячную пачку денег.

— Всю уж пожалуйте, — отвечала, проворно подходя к нему, Иродиада и почти выхватывая у него из рук пачку и опуская ее в карман.

На лице Эммануила Захаровича опять промелькнуло какое-то неуловимое выражение.

— Я приеду! — сказал он каким-то угрожающим голосом.

— Приезжайте-с! — сказала Иродиада и пошла.

Но Эммануил Захарович опять прикликнул ее.

— Ты из насих? — спросил он ее.

— Чего-с?

— Из евреев?

— Нет-с!

— А я думал, сто из евреев!.. — продолжал он, устремляя на нее недоверчивый взгляд, а потом перенес его на висевшую на стене картину, изображающую жертвоприношение Авраамом сына. Как тому для Бога, так ему для своей любви ничего, видно, было не жаль.

В сенях Иродиаду опять остановил швейцар.

— Иосиф Яковлевич просил вас зайти к нему на минуточку, сказал он.

— Может и сам к нам прийти; мне еще некогда! — отвечала она бойко и, выйдя на улицу, сейчас же взяла извозчика и поехала домой.

— Привезла, барыня, — сказала она с восторгом, входя и подавая Софи пачку ассигнаций.

Софи только усмехнулась.

— Что же он говорил? — спросила она.

— Приедут послезавтра вечером.

Софи сделал недовольную мину.

— Вы уж полюбезничайте с ним, — сказала Иродиада.

— Как же, сейчас! — отвечала Софи и, когда Иродиада вышла, она всплеснула почти в отчаянии руками.

— Господи, когда меня Бог развяжет с этим человеком! — произнесла она.

5

Воркованье голубков

Вечера на юге наступают ранее и быстрее.

Софи сидела с Баклановым в кабинете ее покойного мужа, после смерти которого она сейчас велела вынести все хоть сколько-нибудь напоминающие его вещи и оставила один портрет его, и то потому, что он был превосходно написан и вставлен в щегольскую золотую раму. На изображении этом покойный Ленев был представлен в совершенно ему несвойственной величественной позе и как бы с презрением смотревшим на оставленный им теперь мир.