Иродиада, тоже в стройном и, по случаю праздника, белом платье, засучив кокетливо рукава, убирал госпоже волосы.
Софи, впрочем, на этот раз не с обычным вниманием занималась своим туалетом, не прикладывала и не примеривала свои волосы, как им лежать следовало, а все предоставила Иродиаде и сама сидела в задумчивости.
— Александр Николаич надолго сюда приехали-с? — спросила та вдруг.
— Надолго… Он служить здесь будет, — отвечала Софи.
Что-то вроде насмешливой улыбки пробежало по лицу Иродиады.
— Я, может быть, замуж за него выйду, — прибавила Софи, улыбаясь.
Иродиада молчала.
— Нравится он тебе? — прибавила Софи.
— Барин молод-с! — отвечала Иродиада.
Некоторое время между госпожой и служанкою продолжалось молчание.
— Александр решительно меня спасет… — проговорила Софи, как бы больше сама с собою.
Иродиада в это время убирала щетку, гребенку, помаду.
— Денег у вас, Софья Петровна, ничего нет! — проговорила она каким-то холодным голосом.
— Ну, заложи там что-нибудь! — отвечала Софи беспечно.
— Что, барыня, закладывать-то? Серебро уж все заложено, вещи тоже; не платье же нести, — отвечала Иродиада.
На лице Софи изобразилась тоска.
— У Эммануила Захарыча можно взять-с! — произнесла с некоторою расстановкой Иродиада.
Софи взглянула на нее с испугом.
— Они ничего! Дадут-с! Только и желают, чтобы хоть на час, на минуту вас видеть.
Софи сидела и терла себе лоб.
— Ну, хорошо, поди возьми!.. Скажи, чтобы приписал там к прежнему счету, — проговорила она торопливо.
Иродиада однако не уходила.
— Когда же им приехать-то прикажете?
Выражение лица Софи сделалось совсем мрачно.
— Завтра что ли-с? — продолжала Иродиада.
— Нет, завтра у меня Александр будет! — воскликнула Софи, как бы испугавшись.
— Ну, послезавтра-с.
Софи ничего на это не возразила.
Иродиада, в новеньком бурнусе, с зонтиком и в прелестной шляпке, которую подарила ей Софи, всего два раза сама ее надевавшая, проворно шла по тротуару.
Ни в походке, ни в наружности Иродиады ничего не было, что бы напоминало горничную, так что один приказный, только было перед ее проходом выбравшись из погребка:
— Ай, батюшки, советница наша, советница! — проговорил он, стыдливо закрываясь рукой и сейчас же снова погребая в погребке.
По темным известиям, Иродиада сама принадлежала к дворянскому роду и чуть ли не была дочерью Евсевия Осиповича, который как-то раз приезжал к секунд-майору погостить и все шутил с одною замужнею женщиной, которая после того и родила дочь, совершенно не похожую на мужа. Софи даже теперь иногда с удивлением всматривалась в свою горничную и замечала, что она ужасно похожа на нее, особенно с глаз.
