Однако из-за бездарного происшествия утром, когда он позволил себе… в общем, он не должен был себе этого позволять, — все полетело вверх тормашками, и теперь он шел туда, где намеревался быть лишь следующей ночью.
«Дело есть дело», — выскочило опять. О, это он помнил, это из «Острова сокровищ», так любил говаривать старикашка слепой Пью, покуда не угодил под копыта лошадей на ночной дороге.
— Могу я задать вопрос? — Инка шевельнула плечом под его потяжелевшей рукой.
— Валяй. Но если тот же, что уже задавала, я тебе не отвечу. Я врал сегодня, когда обещал.
— Нет, не тот же. Про тот я догадалась, что не ответишь. Скажи, чем этот… ну, кого… в общем, куда идем, чем он виноват? Он виноват перед тобой?
Они уже почти дошли. Слева начались корявые старые яблони перед пятиэтажками.
— Да, — сказал он, подумав, — этот виноват передо мной. Перед моим другом, которого… который сам сделать что надо не может теперь. И не перед ним одним. Это все, что тебе следует знать.
— Тогда… нет, подожди, я о другом. Я могу достать оружие. Хоть гранатомет. Надо?
— Твоя фамилия случайно не Сара Коннор? Я сам себе оружие, — сказал он, начиная ее целовать. — Не надо.
«У Генерала игра, — думал он, одновременно наслаждаясь ощущением ее губ; он уже не мог не думать о деле непрерывно, — почти каждую ночь игра, и даже сегодня, несмотря на утреннее тройное убийство пэпээсников за домом. Плевать он хотел, его небось и не потревожили, а потревожили, сами не рады были — покровителей хватает. Какого черта живет в этом клоповнике, давно бы евроапартаменты себе построил. Тем лучше для меня и хуже для него. А для меня плохо то, что между «проявлениями» зазор все-таки растет. Пока растет. Хотя я продолжаю двигаться вперед по вектору, и еще ни разу не было петли. Спросить бы после сегодняшнего, но кого-нибудь, кто мне действительно ответит. Может быть. Как я узнал об условиях «отпусков». Потому что, и все. И веники. Кто-то — «они»? Может быть. Не знаю… «Знаю — не знаю», до чего же мне это, в конце концов, надоело! Вон окно, красное, угловая квартира на первом этаже. Помнит он девочек-малолеток Пашки Геракла, Паши Верещагина? Вряд ли, сколько их таких через его потные лапы прошло. А самого должен. Единственный, кто тогда от Бати ушел. Три… четыре года назад, когда Паша повел свою охоту, достал всех, за исключением только его, Генерала. Никто не ушел, только он. Улизнул. Спрятался. Даже я сумел отыскать его только в своих «отпусках». Ничего, сейчас мы все поправим. Решетки на окнах. Но я войду через дверь…»
