— Пожалуйте-с к нам остановиться, сударь, номера почти рядом, дешевые-с, от полтинника-с! Пожалуйте-с за мною…
— Пожалуй, пойдем, если только номера приличные; где ни остановиться, мне все равно.
— Приличные-с, будьте благонадежны, можно сказать, роскошные номера за эту цену, пожалуйте! И близ-ко-с, даже извозчик не требуется.
Через несколько минут чичероне заявил, указывая на меблированные комнаты:
— Здесь!
— А улица какая?
— Самая спокойная в Москве-с, Дьяковка прозывается.
В полтинник номеров не оказалось, пришлось занять в рубль.
— Самоварчик-с? — предложил юркий, с плутовскими глазами коридорный.
Колесов приказал самовар.
— Документик теперь прикажете получить? Документ был отдан.
— Из провинции изволили прибыть в белокаменную?
— Да, из Воронежа.
— По коммерции-с?
— Нет, места искать!
И Колесов рассказал коридорному причину, заставившую его прибыть в Москву.
— Те-кс! — протянул служитель и, вынув из кармана серебряные часы, посмотрел на них, потом послушал.
— Остановились! А на ваших сколько-с? Колесов вынул золотые недорогие часы.
— Ровно десять.
— Так-с! А что намерены делать сегодня?
— Отдохну с полчасика, а потом куда-нибудь пройдусь, Москвой полюбуюсь.
— Доброе дело-с!
Коридорный скрылся, а Колесов, напившись чаю, оделся, запер дверь, ключ от номера взял с собой и пошел по Москве. Побывал в Кремле, проехался по интересовавшей его конке и, не зная Москвы, пообедал в каком-то скверном трактире на Сретенке, где содрали с него втридорога, а затем пешком отправился домой, спрашивая каждого дворника, как пройти на Дьяковку.
* * *
Трактир низшего разбора был переполнен посетителями. В отдельной комнатке, за стенкой которой гремел, свистя и пыхтя, как паровик, расстроенный оркестрион, сидели за столом две женщины; одной, по-видимому еврейке, на вид было лет за пятьдесят. Другая была еще молоденькая девушка, строгая блондинка, с роскошной косой и с карими, глубокими глазами — Гретхен, да и только. Но если попристальнее вглядеться в эту Гретхен, что-то недоброе просвечивало в ее глазах, и ее роскошная белизна лица с легким румянцем оказывалась искусственно наведенной. Обе были одеты безукоризненно. На руках молодой сверкали браслеты и кольца. На столе перед ними стояла полбутылка коньяку и сахар с лимоном.
— Да! Сенька все дело испортил своим дурацким кашлем! — говорила блондинка.
— Испортил? Как же?
— Да так: сидели мы во втором классе. Подходящего сюжету не было. Вдруг в Клину ввалился толстый-претолстый купчина, порядком выпивши. Сенька сел с ним рядом, тут я подошла. Толстяк был пьян и, как только сел, начал храпеть, отвалившись на стенку дивана. Сенька мне мигнул, мы поменялись местами, я села рядом с купчиной, а Сенька, чтоб скрыть работу от публики, заслонил купца и полез будто бы за вещами на полочку, а я тем временем в ширмоху за лопатошником
