— Что просили делать?
— Просто показать… что-нибудь. Бабушка научила ее Тайне движения и Тайне шепота. Тайне жеста и взгляда. Власти над тем, что было живым, и тем, что живым только будет. Она гордилась, глупая девчонка, задирала нос. На нее смотрели, слушали, благодарили.
— Благодарности собирал ее друг?
— Не то… Просто однажды она увидела очень много зеркал…
— Не надо, я понял.
— …а лиц уже не было видно за капюшонами. Только подбородки и такие прорези для глаз.
— Не стоит, Ксюшенька.
— И он был среди них. Это его голос сказал: «Шестьсот шестьдесят шесть — число Антихриста, число Зверя, и ты будешь заклеймена им. Ты не сможешь творить свои Богомерзкие заклятья, мы лишим тебя твоей колдовской силы». И улыбнулся своей улыбкой, которую она сразу узнала. А больше ничего не помнила.
— Даже не знаю, что и сказать. Она нарвалась на секту? Что-то вроде Братства наоборот? Какие-нибудь Тайные Блюстители Чистоты Веры Христовой?
— Да какая разница, как они там себя называли.
— Что было потом? Тебя…
— Не меня. Не меня, запомни, миленький. Это была не я, понимаешь? Кто, пройдя тот кошмар, остался бы в рассудке и смог спокойно об этом говорить?
— Не ты, не ты, я понял. Та девушка. Что с нею сталось?
— Ее забрала бабушка. Вызволила. Как — неизвестно. Наверное, просто приехала и увезла. Девчонка не помнила этого. Она будто родилась заново спустя полгода, а вспоминать начала еще позже, когда раны совсем зажили. Так устроила бабушка, иначе бы девчонка просто сошла с ума.
— Она искала их потом в городе? Что там было?
— Что могло быть в городе? Какое городу дело до изувеченной деревенской девчонки, одной из многих? Сколько их пропадает без следа в большом городе? Там все шло как обычно. Но она искала, да, она хотела отомстить. Никого не нашла. В живых, я имею в виду.
— Вот как…
— Да. Тоже бабушка. Не выходя из своего дремучего леса. Девчонка узнала кое-что, кое-какие подробности. Это было так страшно и жестоко, что она не ощутила даже удовлетворения от свершившегося возмездия. Бабушка не отпускала ее из лесу, прятала, пока не получила бумагу, официальное свидетельство о ее смерти. Каким образом? Бабушка умела делать так, что люди поступали по ее желанию. Теперь той девушки вроде как и на свете нет. А я есть, понял ты?
— Что же стало с той девушкой и ее бабушкой?
— Они жили в своем лесу, пока бабушка не умерла. Тут и сказочке конец, а кто слушал…
— Погоди, а как же ты — здесь? Почему?
— Я — это я, говорю тебе. Я не она, и здесь я совсем не потому. И ты здесь совсем не потому, почему думаешь. И знать я не хочу, что у тебя там… Ох, не могу я больше, миленький! Не могу я! Ничего мне уже не помогает! Ни ты, миленький, ни… Вот что. Ты ляг вот так. Ничком, голову на руки. Не шевелись и ничему не удивляйся. Что бы ни услышал, что бы я ни делала, понял? А потом сразу уходи, за мной не иди, обещаешь? Обещаешь?
