Но она надолго замолчала, и в конце концов Луиза спросила:
— С тобой все в порядке, моя дорогая?
— Да, конечно. Все хорошо, — ответила она так легко, что это могло быть только ложью.
— Ты никогда не рассказывала мне, что произошло между тобой и Титусом. Не хочешь ли ты сделать это сейчас?
Элис колебалась. Она сообщила своим родителям о причине, по которой оставила Титуса, сказав, что все еще переполнена чувством непреодолимого гнева, и их реакция оказалась настолько сильной, что она пожалела о своей откровенности. С тех пор она стала более осмотрительной. Ни рассказывать об этом кому-нибудь, ни даже думать о происшедшем разрыве ей не хотелось. Она покачала головой и неуверенно сказала:
— Очень сожалею, но не сейчас и не здесь.
— Конечно, моя дорогая, я все понимаю. Я не должна была спрашивать.
— Я думаю, что ты имела право спросить. Просто сейчас я не в состоянии говорить об этом.
— Тогда, может быть, познакомимся с программой дня? — предложила тетушка, чтобы сменить тему разговора. — Лекция о растительном мире Средиземноморья в три часа. Это будет в фойе. Приблизительно в четыре тридцать мы войдем в Коринфский канал. — Она перевернула отпечатанную на одном листке дневную программу. — А когда будем проходить канал, на палубе состоится лекция Титуса по истории.
— В самом деле? — Элис старалась говорить так же спокойно, как тетушка. Но это вовсе не его предмет, уверена, что он как ненормальный зубрил в своей каюте.
— Ты пойдешь на ботаническую лекцию?
— Ты не обидишься, если я пропущу ее? Мне больше хочется позагорать в солярии.
— Конечно, нет. Но только смотри, не обгори, солнце после полудня очень жаркое, ты знаешь.
— Я буду осторожна, — обещала Элис и ушла в каюту надеть купальник.
Несмотря на кажущуюся хрупкость, фигура Элис была стройной и спортивной, почти мальчишеской, от постоянных физических упражнений. Для загорания Элис выбрала купальник без бретелек, с глубокими вырезами, высоко обнажавшими ее ноги. Купальник вроде бы ничего не открывал, но и скрывал совсем немногое. Элис уже приготовилась было его надеть, но мысль о том, что в таком виде ее может увидеть Титус, повергла ее в непроизвольную дрожь. Сев на кровать, она попыталась взять себя в руки. Это же сумасшествие, подумала она почти со злостью. Но Элис испытала такой шок, снова увидев Титуса, что вряд ли могла ожидать, что придет в себя за несколько часов, на это требуется время. Время, которое, как Элис обещала тетушке и самой себе, она вовсе не станет проводить, запершись в каюте — так что лучше ей поступить так, как она намеревалась, и пойти загорать. Элис приняла решение, надела купальник, накинула поверх него купальный халат, вернулась на верхнюю палубу, стараясь не глядеть туда, где должны были сидеть Титус и Гэйл, и поднялась по трапу, ведущему на узенький мостик для загорания над бассейном.
