Кэп Энсон прервал Брэйда:
— Послушайте, зачем вы запугиваете бедную девушку?
Брэйд отмахнулся от вопроса. Он спросил еще раз:
— Кто мог слышать вас, Роберта? Кто?
— Но откуда я могу знать?
— А не он ли? — Брэйд с яростью показал пальцем на Энсона.
Энсон сердито фыркнул:
— Что такое?
Несколько мгновений в комнате можно было наблюдать своеобразную живую картину: Брэйд с вытянутым указательным пальцем, поднявший палку негодующий Энсон, готовая расплакаться Роберта и бесстрастно наблюдающий за всем Доуни.
Брэйду пришлось опустить руку. Он был испуган. Он так тщательно все рассчитал: знал, что Энсон придет точно в пять, именно к этому моменту безжалостно довел Роберту до отчаяния с тем, чтобы в момент максимального накала страстей переложить всю тяжесть вины на Энсона.
Чего он ожидал? Что Энсон растеряется и начнет бормотать признания, а Доуни получит доказательства для присяжных? Да, пожалуй, именно этого.
— Как сказал этот человек? Что такое, профессор? — переспросил Доуни.
У Брэйда сжалось сердце, но он ответил:
— Это сделал Кэп Энсон.
— Что сделал? — Энсон требовал ясности.
— Убил Ральфа. Вы убили Ральфа, Кэп!
— Клевета!
— Это правда, — подавленно промолвил Брэйд. — Вы подслушали ссору Ральфа и Роберты. Кто еще ночью бродит по коридорам? Всю жизнь у вас была такая привычка. Вы узнали, что Ральф подтасовывает результаты.
— Ваши рассуждения еще не означают, что так и было. Но даже если бы я и узнал об этом, что отсюда вытекает?
— Отсюда вытекает вот что: он был моим аспирантом, Кэп, а я — вашим. Брэйд встал и устремил пристальный взгляд на Энсона. На какое-то время важно было только происходящее между ними, когда они смотрели в глаза друг другу. Поступки Ральфа бросают тень на меня, Кэп, но от меня они, в свою очередь, отражаются на вас. Ваша репутация, ваша слава были поставлены на карту.
— Моя репутация, — начал Энсон дрожащим голосом, — в безопасности. Ничто не может ей повредить.
— Я думаю иначе. По-моему, всю свою сознательную жизнь вы хватались за свою славу обеими руками, судорожно пытались ее удержать. Вы помните, Кэп, что сказал о вас ваш любимый аспирант Кинский? Вы называли себя капитаном корабля исследований. Да, вы были капитаном, ваши ученики — командой. А в открытом море капитан имеет право распоряжаться жизнью и смертью любого из членов экипажа, не так ли, капитан?
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что вы всегда хотели иметь право распоряжаться жизнью и смертью своих учеников если не сознательно, то подсознательно, иначе бы вы не лелеяли это прозвище: «Кэп» — капитан. А теперь вы узнали, что аспирант вашего аспиранта, и тем самым все еще ваш аспирант, сделал наихудшее — нарушил одну из заповедей науки, совершил единственный непростительный, единственный смертный грех. И вы осудили его на смерть. Вы считали, что вынуждены это сделать.
