— Да, сэр! Все это очень неприятно…
— Я мало знаю об этом аспиранте… Припоминаю что-то об условиях его приема в аспирантуру. Сейчас, впрочем, это уже не имеет никакого значения. И все же я давно заметил, что неуравновешенные люди часто бывают причиной несчастных случаев. Вы не смогли бы заглянуть ко мне завтра перед началом занятий?
— Конечно, сэр. Можно спросить, зачем вы хотите меня видеть?
— Просто поговорить о проблемах, которые возникли в связи со всем этим. У вас лекция в девять?
— Да, сэр.
— Тогда зайдите ко мне в восемь тридцать. Держитесь, Брэйд! Это ужасно, ужасно! — И он повесил трубку.
— Он хочет встретиться с тобой? — спросила Дорис, как только закончился разговор. — Зачем?
— Этого он точно не сказал. — Брэйд взял свой давно опустевший бокал, испытывая неодолимое желание вновь наполнить его. — Видимо, нам лучше всего поесть.
Салат они ели молча, и Брэйд был рад этому.
Наконец Дорис сказала:
— Я бы хотела, Лу, чтобы ты понял одну вещь.
— Что, милая?
— Я не могу больше ждать. В этом году тебя должны утвердить. Если ты это испортишь, то тогда конец всему. Я долго ждала, Лу. Каждый июнь я ждала карточку с уведомлением, что тебя оставляют еще на один год. Меня просто не хватит еще на один такой июнь.
— Ты что, думаешь, на этот раз они не продлят контракт?
— Я даже не хочу и думать об этом. Мне надоело взвешивать возможности. Мне нужна уверенность. Если тебя утвердят, то контракт будет возобновляться автоматически. Ведь все сводится именно к этому.
— Но есть ведь причины, по которым и с новой должности меня могут уволить.
— Это не имеет никакого значения. Я хочу, чтобы очередной июнь ничего не значил для меня. Я не хочу каждый год волноваться из-за налогов. Я хочу, чтобы наша жизнь стала наконец прочной.
— Этого я не могу тебе гарантировать, Дорис, — сказал Брэйд как можно мягче.
— Ты все испортишь, если сообщишь Литтлби или кому-нибудь другому о своей безумной идее, о возможном убийстве. И тогда, Лу… — Она быстро заморгала, чтобы удержать слезы. Он полностью разделял ее чувства. И у нее и у него были одинаковые раны. Годы кризиса лишили их мужества. Они видели, какую тревогу переживали тогда их родители, знали об этой тревоге, но как-то не до конца понимали. Теперь им нужна была «прочность», чтобы наконец избавиться от этих воспоминаний. Но что он мог сделать?
— Я не могу отделаться от всего этого так легко, как ты думаешь, — сказал он. — Если это убийство, то полиция рано или поздно все равно докопается.
