— Кэп Энсон дал ей несколько глав для тебя. Больше ей нечего сказать.
— Ладно, я все равно хочу поговорить с ней. — Он поднялся по лестнице. Как делишки, Джинни? — Он наклонился и обнял дочь. Скоро ей исполнится двенадцать.
— Мама заставила меня лечь сразу же после ужина. А теперь мне показалось, что ты пришел, вот я и вышла посмотреть.
— Я этому рад, Джинни.
— И, кроме того, у меня есть для тебя поручение.
Через несколько лет Джинни станет такой же высокой, как и ее мать. У нее и сейчас темные гладкие волосы и широко расставленные карие глаза матери. Но кожа белее, как у отца. Джинни сказала:
— Кэп Энсон остановил меня, когда я была на улице…
— Точно в пять часов, — улыбнулся Брэйд.
Он знал на собственном опыте о пунктуальности старика и снова почувствовал стыд, что подвел его. Но он не был виноват, ничуть не был.
— И он дал мне конверт, — сказала Джинни, — и велел передать тебе, когда ты придешь домой.
— Он злился?
— Ну, знаешь, он стоял очень прямо и не улыбнулся ни разу.
— А конверт у тебя?
— Сейчас. — Она сверкнула пятками и через мгновение вернулась с толстым пакетом. — Вот он.
— Большое спасибо, Джинни. А сейчас, пожалуй, тебе лучше вернуться в постель. И не забудь закрыть дверь.
— Хорошо, — сказала Джинни и легонько дотронулась до его руки. — У тебя с мамой секретный разговор?
— Мы просто не хотим беспокоить тебя. Поэтому закрой, пожалуйста, свою дверь. Доброй ночи!
Он распрямился, чувствуя, что у него несколько онемели колени. Рукопись Кэпа Энсона он сунул под мышку. Но Джинни не уходила и продолжала смотреть на него глазами, сверкающими неутолимым любопытством.
— Какая-нибудь неприятность в университете, па?
Брэйду стало не по себе: «Неужели она подслушивала?»
— Почему ты об этом спрашиваешь?
Было видно, что она очень взволнована.
— Профессор Литтлби тебя уволил?
Брэйд глубоко втянул воздух:
— Очень глупый вопрос, мисс. А теперь марш в свою комнату! Никто не увольняет твоего отца. Иди!
Джинни ушла. Она закрыла дверь, но не плотно, и Брэйд захлопнул ее.
Вниз он спускался со смешанным чувством. Сердиться на Джинни не имело смысла. Пожалуй, следовало бы ее успокоить. Если ей передалось чувство неуверенности, испытываемое родителями; то виноваты в этом только они.
Все это заставило его отказаться от мысли сообщить Дорис свой вывод о случившемся обходным путем. «Пусть узнает все без обиняков», — сердито подумал он.
Он взглянул ей прямо в лицо и сказал:
— Вся беда, Дорис, вот в чем: смерть Ральфа Ньюфелда не была случайной.
