И лишь говоря ей, что хочет нарисовать её обнажённую, Алексей говорил правду — но всё равно лгал. Ложью было то, что фраза прозвучала как предлог подняться к ней в комнату. А правдой, да и то лишь частью правды, было то, что ему хотелось нарисовать её обнажённую.
Ему хотелось рисовать.
Он давно, старательно и безуспешно прятал от себя это желание.
* * *
«Зачем живёт человек? Неужели только для того, чтобы зарабатывать на жизнь?»
Каждую пятницу Алексей задавал себе этот вопрос и уходил от ответа.
Пятница была днём получки в фирме «Окно из Европы». Хочешь — не хочешь, а надо торчать на рабочем месте и делать задумчивый вид, ибо никто не знает заранее, в котором часу придёт шеф и принесёт заветные конвертики. Специалисту по рекламе Алексею Чепраку — именно так он значился в ведомости на зарплату — своего конвертика хватало как раз до следующей пятницы.
Художником он себя уже не называл. Имел мужество не называть.
Художник — это тот, кто может рисовать. Причём, во всех смыслах «может». Желания, умения и даже таланта для этого недостаточно. Нужны ещё время и место. Студия. Большой светлый дом, а в доме — просторный высокий зал с окнами во всю северную стену. Или застеклённая мансарда на крыше пятиэтажки, в которой живёшь. Или, на худой конец, одна из комнат в собственной двухкомнатной квартире — и плевать, что окно выходит на юго-восток: можно зашторить или работать только во второй половине дня. Главное — чтобы никто не смел к тебе войти, когда ты работаешь. Чтобы никаких ковров на стенах и тем более на полу. Никаких платяных шкафов и комодов. Никаких телевизоров и гладильных досок. Только ты и твои холсты, и кофеварка на табурете в углу, где розетка.
И ещё нужна свобода, которая несовместима с осознанной необходимостью еженедельно приносить домой конвертик…
Ещё в марте у Алексея была студия — подвал заводского Дома Культуры. С потолками высотой всего два метра с четвертью и совсем без окон, зато весь. Безраздельно. А потом завод продал здание своего ДК какому-то ЗАО с крайне ограниченной ответственностью. В итоге Алексей потерял место оформителя, перестал быть художником, и ему ещё повезло, что он почти сразу устроился специалистом по рекламе в «Окно из Европы». Но офис фирмы был открыт только днём, а много ли наработаешь ночью на кухне, на листочках ватмана формата «А-четыре»? Для «А-третьего» кухонный стол был уже слишком тесен…
Алексей торчал на рабочем месте и делал задумчивый вид, глядя поверх монитора в бесконечность.
