Готов признать, что такой способ самоистязания не во всем идеален. Что ж, его можно несколько усовершенствовать. А если я вообще не причастен к тому первому роковому событию, с которого начались все мои несчастья? Если меня даже нельзя упрекнуть, что в этом есть и моя вина? Тогда я получаю все права считаться невинной жертвой злой судьбы, и пусть кто-нибудь попробует усомниться в том, что все мои несчастья – результат рокового стечения обстоятельств! Пусть только кто-нибудь осмелится посоветовать мне предпринять какие-то шаги, чтобы облегчить свою несчастную долю! Удары, которые, словно сговорившись, то и дело обрушивают на мою голову господь-бог и сама судьба, весь мир и матушка-природа, хромосомы и гормоны, родители и общество, полиция и родственники, учителя, врачи, начальники и в особенности близкие друзья, и без того уже так тяжелы, что сама мысль, будто в моей власти хоть как-то облегчить свою участь, лишь увеличивает страдания, добавляя к ним незаслуженное оскорбление. Ко всему прочему, это еще и противоречит науке. Ведь в любом учебнике психологии ясно и недвусмысленно говорится, что развитие и структура личности определяются событиями прошлого, особенно теми, которые произошли в раннем детстве. А даже ребенку известно: то, что однажды случилось, уже нельзя повернуть вспять. Кстати, именно поэтому так удручающе серьезны – и так устрашающе длинны – сочинения, принадлежащие перу практикующих специалистов-психологов[18]. Что же с нами будет и во что мы превратимся, если все больше и больше людей проникнется убеждением, что их состояние безнадежно, но не опасно? Взять хотя бы тревожный пример Австрии, где настоящим – пусть и не признанным пока официально – национальным гимном стала появившаяся еще во времена эпидемии бубонной чумы gemtit-liche[19] песня: «Oh du Jieber Augustin, alles is 'hin», что в весьма вольном переводе означает приблизительно следующее: «О, великий Боже, все прахом пошло».
Время от времени, пусть и крайне редко, непредсказуемый и не поддающийся нашему контролю ход событий может вдруг ни с того, ни с сего, как бы в компенсацию за былые горести и лишения, преподнести нам приятный сюрприз, о котором мы столь безнадежно мечтали. Но настоящего профессионала в деле собственного несчастья не должен сбить с толку и такой неожиданный поворот событий. Вооруженный формулой «Ах, все пришло слишком поздно, мне уже ничего не хочется…», он ни за что не покинет башни из слоновой кости, где замкнулся в горьком презрении к несправедливостям судьбы, и ни на минуту не позволит затянуться ранам былых обид. Однако самая совершенная разновидность этой игры – которая, конечно же, доступна лишь самым одаренным – заключается в том, чтобы приписывать прошлому ответственность даже за события позитивного характера, неуловимым образом оказавшиеся источником наших нынешних несчастий. Непревзойденным мастером в этом виде искусства можно с полным основанием считать венецианского грузчика, который, по преданию, после ухода Габсбургов из Венеции с ненавистью бросил им вслед: «Будь прокляты австрияки, это они научили нас есть три раза в день!».
