Лапин сел в кресло и хлопнул ладонями по подлокотникам. Ассистент возился со шлемом. Он вывернул его наизнанку, расправил белые и красные присоски управляющего поля, включил подачу раствора, и вот присоски налились, выпрямились и образовали прихотливый двуцветный узор.
Лапин сидел и улыбался.
Там, за стенами бокса управления, разметавшись на двадцати пяти гектарах огромным безжизненным сплетением оборудования, ждет его комплекс «Людмила». Премудрая электроника со всеми ее алгоритмами теоретически может довести вероятность образования терфакта в реакторе «Людмилы» до сотых долей процента. Человеческий мозг, руководящий автоматикой, — до десятых долей.
Вот сейчас он, Лапин, наденет шлем и включится. И никто на свете не может предсказать, где и в каких обстоятельствах он себя ощутит. Это как сон — не закажешь. Поэт, лесоруб, полководец, ученый — кем бы он ни стал, не имеет значения. Важно другое. Все, что он увидит и сделает, так или иначе будет связано с состоянием комплекса. Его воля к действию через белые присоски разбудит реактор. Засвистят инжекторы, гром пойдет по трубопроводам, гулко вздохнет весь комплекс, выжимая рабочие режимы. Любые отклонения от них Лапин воспримет через красные присоски как препятствия к тому, что в этом сне наяву он сочтет своей целью. Удержать процесс на оптимуме можно только в буйном порыве творческих сил, когда ты сам решишь, что способен на это. Ты будешь добиваться своего, а лабиринтные накопители будут в это время жадно хватать и фиксировать терфакт, бесценный энергоноситель, перенапряженную комбинацию элементарных частиц, угаданную человеком в звездных недрах. Трехсот миллиграммов терфакта довольно, чтобы на год обеспечить энергией миллионный городАссистент склонился над боковым пультом, защелкал тумблерами, всмотрелся, подождал и сказал:
— Готов.
— Давай. — Лапин протянул руку за шлемом.
Ассистент заколебался. Возражать оператору было запрещено. Но ведь надевать шлем, проверять его и застегивать — все это должен делать он сам. Он за это отвечает.
— Давай, — повторил Лапин. — Не трусь, парень. Я три года сам был ассистентом. Не напутаю.
Тельфер послушно поволок за вывернутым шлемом соединительную косу и коробку преобразователя данных. Лапин внимательно проверил присоски, аккуратным отработанным движением рук дернул за наушники. Шлем хлопнул и округлился, как положено, без единой складочки.
— Разрешите, помогу, — торопливо сказал ассистент. Присоски охватили голову Лапина. Кожу защекотало, пошел теплый зуд. Во время тренировок Лапин привык к этому ощущению, и сейчас оно ему даже нравилось. Ряд за рядом присоски входили в контакт. Зуд проходил, но приятное тепло осталось. Ассисент напряженно ждал. Сколько раз именно в этот момент операторы глухо говорили: «Кончай». Они сдергивали шлемы, отирали пот и, не поднимая глаз, уходили из бокса. Некоторые навсегда.
