Приехали в «Европу». Дмитрицкий повелительно крикнул у крыльца на швейцара и лакеев, чтоб помогли вылезти ему из повозки.
— Первый номер готов для меня? а?
— Первый номер занят-с.
— Как?… Фу! бока разбило! Животное! заставил меня прокатиться в телеге! Пять тысяч заплатить за экипаж и сесть на половине дороги!.. Как занят?
— Занят-с.
— Как занят! Ах, дурак! что ж это он здесь делал? он, верно, занял в другой гостинице.
— Третий номер свободен-с, прекрасный номер! три комнаты-с, мебель красного дерева, фортепьяны, все есть-с, все принадлежности, как следует, сейчас только очистился.
— Три комнаты! какие-нибудь скверные! Экое животное! Ну, веди!.. Что за гадкие коридоры! тьма кромешная! Это ни на что не похоже! то ли дело в Париже.
— В Париже-с? Помилуйте, что Париж! Уж лучше нашей гостиницы в целом городе нет,
— Я ничего не вижу!
— Пожалуйте, пожалуйте сюда.
— Ну, что тут такое?… Это-то? Фу! да покури, братец, скорее! Кто тут стоял?
— Только что сегодня изволил уехать один сочинитель из Петербурга.
— Сочинитель? Именно какими-то сочинениями пахнет! Покури, да не какой-нибудь смолкой, а по крайней мере лавандом… Да чаю, чаю скорей!.. Один из вас, порасторопнее, чтоб здесь дежурил, покуда мои люди приедут! Да есть ли тут сарай хороший, поставить коляску, а?
— Как же-с, сколько угодно.
— Ну, чаю!
— В повозке есть вещи-с?
— Какие вещи? вещи в экипаже. Да! кажется чемодан положили со мной. Внести его! Адрес-календарь есть?
— Есть-с.
— Принеси! тебя как зовут?
— Иваном-с.
— А тебя?
— Алексеем.
— Так ты, Иван, ступай за календарем, а ты за чаем, да живо! Лентяям ничего, кроме простого туза, не даю; а кто услужит мне тому червонный, слышите?
— Будем довольны-с! Кому ж и угождать, как не доброму барину.
— То-то же!.. А! Чемодан; хорошо! Поставь его, да осторожнее, не перемни у меня там. Тебя как зовут?
— Петром-с.
— Петр, спроси бутылку лучшей мадеры! скорей!
Петр бросился за мадерой; а между тем Дмитрицкий раскинулся на диване и стал зевать, как изнеженный помещик, с дороги. Приказания его живо были исполнены. Алексей принес, с вывертами, на подносе аплике, чайник, сливочник и чашки — пестрый фарфор рококо с позолотой, в корзинке сухари, на блюдечке сахар. Иван прибежал с адрес-календарем, а Петр с бутылкой мадеры.
— Первый номер мадера?
— Самая старая-с.
Дмитрицкий налил стакан, выпил залпом и потом плюнул.
— Дрянь!
— Самая лучшая-с!
— Самая лучшая! почем бутылка?
— Пять рублей-с.
— Ну, может ли быть здесь настоящая мадера в пять рублей, когда она и на острове Мадере дороже пяти рублей. Скажи хозяину, что я мадеру пью настоящую и чтоб он достал мне самой лучшей, хоть по червонцу бутылку. Слышишь? Возьмите эту себе. Теперь ступайте все вон, я отдохнуть хочу.
