— Какая француженка?
— Да все по-французски говорила: мадам Саломэ, кажется.
— Мадам? Что вы это, Федор Петрович, это старшая дочка.
— Неужели? Так которая ж невеста-то?
— Обе невесты, да вам бог верно судил и само сердце избрало меньшую.
— Меньшую? Катеньку? славная девочка! а правду сказать, и та хороша, на вид еще авантажнее. Ну! какого же я промаху дал! Вообразил, что она француженка.
— Э, ничего, Федор Петрович, что за беда такая.
— Как что за беда! как-то стыдно.
— Ведь я не перескажу.
— Пожалуйста, не сказывайте; а то я в глаза не взгляну, право!
— Не бойтесь. Так дело решенное. Софья Васильевна просит вас сегодня на чашку чаю.
— Да как же, Василиса Савишна, за которую же вы будете меня сватать?
«Вот тебе раз! — подумала Василиса Савишна, — уж я знаю, что он привяжется к Саломее Петровне!..»
— Помилуйте, Федор Петрович, не на обеих же вам жениться! Ведь вам понравилась Катерина Петровна; чай, вы уж и присматривались в нее…
— Оно так, да та повиднее, и голос-то какой! уах!
Федор Петрович совершенно смутил этими словами Василису Савишну; она боялась противоречить ему и отклонять его воображение от повиднее. Совет ни к чему не вел с таким человеком, а начать хулить Саломею и расхваливать Катеньку также неудобно: подумает, что хотят Катеньку насильно навязать на шею.
— Насчет выбора невесты, Федор Петрович… Не мы выбираем, а сердце, говорю вам.
— Оно так, Василиса Савишна, да как узнать-то: кто ее знает, которая лучше приходится… Нечего сказать, Катенька хороша, да не так видна.
— Молода еще, молода; посмотри-ко, как она выправится, как выйдет замуж!
— Дожидай, покуда выправится; а та уж выправилась, — царицей! А голос-то какой! уах!
— Что правда, то правда, — отвечала Василиса Савишна, которая видела, что плохо дело, — зато рассматривайте сами: одной семнадцатый годок, только что расцвела; а другой, Софья Васильевна говорит, двадцать пятый, ан и все двадцать восемь. По годам-то, может быть, и старенька уж для вас. Вам сколько лет?
— Тридцать пять.
— Вот видите ли! десяток еще пройдет, вы-то будете во всей красе мужчина; а супруга-то ваша в сорок-то лет бабий век кончит.
— Гм! — произнес Федор Петрович, задумался и начал гладить затылок.
— Лучше всего положимся на божию волю. Вот побываете еще разика два, три, увидите сами. Чему быть, тому не миновать: увидите, которой и вы понравились. Нельзя же жениться без обоюдной любви.
— Так!.. да черт знает, как же заметить, которой из них понравишься? А если той и другой?
