старший лейтенант. Воевал в составе 31-го гиап (273-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил 629 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 16 самолетов лично и 3 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й ст., медалями.] — затолкнул в эту палатку, я представился, все нормально. А тот бородатый, который к нам в палатку в запе зашел, сказал: «Приедешь в полк — покажи, что ты летчик. Дадут тебе пилотаж, так ты отпило-тируй так, чтобы струи шли с плоскостей». Когда мы в полк прилетели на новеньких «яках», которые получили в Саратове, у нас, пацанов, их отобрали, передали опытным. Мне сказали вылететь на проверку пилотажа. Прихожу, механик докладывает, что самолет готов. Держа в памяти наставление, я пилотировал с большой перегрузкой, так, чтобы шли струи. Отпило-тировал, иду на посадку. Сел. Командир подходит: «Ну, ты дал им, молодец». Оказывается, когда я, дурак, пилотировал, два «мессершмитта» меня пытались атаковать, а я крутился, их не видел, но с такой перегрузкой пилотировал, что они не могли меня поймать в прицел. Подумали, наверное, дурак какой-то болтается, и улетели. «Да я их и не видел даже». — «Вот за это тебя уважаю: другой бы себе присвоил, а ты честно ответил».
Подходит ко мне механик: «Молодец, облетал самолет!» Я говорю: «Как же так?! Что же ты мне ничего не сказал?» — «Все нормально, подписывай формуляр». Я не знал, что самолет был собранный: шасси от одного, фюзеляж от другого, да еще и не облетанный после ремонта! Сам механик грязный, самолет грязный. Я тогда только на фронт пришел, а они ночами работают, двигатели перебирают — куда им там до шелковых платков. Я вспомнил Туржанского, который коврики в столовой стелил, и на следующий день подшил белый подворотничок. Механику говорю: «Вон банка бензина, возьми, постирай, чтоб ты орел был!» Сажусь в самолет, а механик мне: «Командир, ты у меня седьмой». — «И последний. Будешь плохо мне самолет готовить — расстреляю прямо здесь: Идет?» — «По рукам». Прилетаю, зарулил, выходит механик, комбинезон постиран, и папироску мне. Я говорю: «Иван, извини». Порядок есть порядок.
Прежде чем вылетать на боевое задание, нас готовили. Парторг полка Козлов вводил в курс дела всех прибывающих летчиков. Это был не экзамен, не лекция — беседа. Говорил о том, как выходить на цель, как вести разведку, вводил нас в историю полка, как и какие летчики воевали, изучали район действия, материальную часть. Вновь прибывшие обязательно сдавали зачет по материальной части и штурманской подготовке. От нас требовалось изучить район полета. Сначала давали карту, а потом требовали по памяти ее рисовать. Мы сидим рисуем, нас человек шесть, наверное, а тут прилетел командующий армией Хрюкин. Подошел к нам, ходит сзади, смотрит. В какой-то момент он, показывая на меня, говорит командиру полка: «Вот его сделай разведчиком». Рисовал я неплохо, да и отец у меня был художник. Так что из 227 боевых вылетов, которые я совершил, 128 — на разведку.
