Углубившись в эти размышления, решая эти важные вопросы, Екатерина рассеянно слушала Феофана Прокоповича, архиепископа Псковского,[8] который произносил надгробное слово. «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!» Проповедь была краткой, хотя продолжалась почти час из-за того, что часто прерывали ее плач и вопли слушателей. Утешением им должна была стать ее заключительная часть: «Не весьма же, россияне! Изнемогаем от печали и жалости: не весьма бо и оставил нас сей великий монарх и отец наш. Оставил нас, но не нищих и убогих; безмерное богатство силы и славы его, которое его делами означилось, при нас есть. Оставляя нас разрушением тела своего, дух свой оставил нам».[9] Услышав, что Россия останется такой, какой ее создал Петр, Екатерина подняла голову… Царица не сомневалась, что в проповеди прозвучали слова, обращенные к ней, – будто посмертное послание от супруга. Испуганная и в то же время радостно взволнованная открывающимися ей с завтрашнего дня перспективами, она поторопилась на свежий воздух. Но, когда вышла из собора, паперть показалась Екатерине куда более просторной, пустынной и негостеприимной, чем в прежние времена. Время от времени усиливались порывы снежной бури. Государыня была окружена дочерьми и друзьями, но не видела и не слышала никого. Близкие даже забеспокоились: им почудилось, что она затерялась в неведомой им стране. А ей нужно было собрать всю свою волю, чтобы – одинокой и незащищенной – встать лицом к лицу с бескрайней и оставшейся теперь без хозяина Россией…
II. Недолгое царствование Екатерины I
Екатерине вскоре стукнет пятьдесят… Она прожила немало лет, она много любила, много веселилась, много пила, но ничем не насытилась и не пресытилась. Те, кто видел императрицу в краткий период ее царствования, описывают грузную толстощекую женщину, густо накрашенную, всегда улыбающуюся, с тройным подбородком, большим ртом, живым взглядом, пестро одетую, увешанную драгоценностями, но не очень опрятную. Однако если мнения насчет внешности и повадок переряженной царицей маркитантки не расходились, то стоило перейти к обсуждению ума Екатерины, присущих ей смелости и решительности, как воззрения приобретали иные оттенки. Пусть она едва умеет читать и писать, пусть она говорит по-русски с сильным польским и чуть заметным шведским акцентом, зато с первых же дней своего царствования она проявила похвальное стремление воплотить в жизни мечты своего мужа. Причем не только проявила стремление, но и приложила старания…
