Однажды вечером во время ужина, который ежедневно собирал нас всех семерых за столом, папа рассказал, что Воеводовы, пожив в Марселе и Лионе, обосновались недавно в Париже. Он не решался сказать нам об этом раньше, чтобы, как говорил он, не злословить. А сегодня был уверен в потрясающем факте. За несколько лет Георгию Воеводову, отцу Никиты, удалось собрать целое состояние. В то время как в среде русских эмигрантов потомственные князья работали шоферами такси или рабочими на заводе Рено, а их почтенные супруги – гардеробщицами в кабаре или надомными портнихами, парень так хорошо развернулся, что неудачливые соотечественники смотрели на него со смесью зависти и презрения. Он, бывший в Москве простым уполномоченным банка, сумел во Франции под предлогом защиты его комитентов, загнанных в России в тупик, сколотить большие деньги. Эта удача на грани мошенничества возмущала папу. Обычно очень сдержанный в своих суждениях о других эмигрантах, он не стеснялся называть при нас Георгия Воеводова «фальшивомонетчиком» и «хапугой». При каждом этом унизительном эпитете мама болезненно вздрагивала, она не любила, чтобы в присутствии детей перетряхивали «грязное белье взрослых». По правде говоря, обвинения, которые бросал папа, меня нисколько не трогали. Из его оскорбительных слов я запомнил только то, что Никита сейчас в Париже и что я, может быть, после долгой разлуки вновь увижу его! Как же можно было, спрашивал я себя, так долго без него обходиться? В то время, как мне уже представлялись наши будущие встречи, мама, м-ль Гортензия Буало, брат и сестра, казалось, с большим интересом следили за разоблачением махинаций Георгия Воеводова.
Из уважения к моей гувернантке разговор велся на французском, время от времени родители переходили между собой на русский. Верная своему долгу м-ль Буало иногда поправляла синтаксическую или лексическую ошибку. Она жила под одной крышей с нами, не теряя надежды найти место учительницы в состоятельной семье, которая могла бы обеспечить ей регулярное жалованье, что для нас теперь было не по средствам. В качестве платы за жилье и стол она изредка давала мне уроки орфографии и счета, в которых я совершенно не нуждался, так как легко справлялся с учебой в лицее Пастера. В то время, как она старательно исправляла русский акцент и неправильные обороты речи родителей, брат забавлялся тем, что разжигал злопыхательство папы против «этого плута Воеводова». Считая, что Александр переходит границы, Ольга заметила ему, что Воеводовы не были, может быть, «столь плохими», как это говорилось, так как, судя по верным источникам, они субсидировали в прошлом году в Марселе балетный спектакль в пользу «нуждающихся эмигрантов». Скептик Александр возразил, что подобного рода благотворительность имела обратную сторону и что собранные су вместо того, чтобы пойти «нуждающимся эмигрантам», осели в карманах «щедрых организаторов». При этих словах в глазах Ольги мелькнул презрительный огонек:
