– ведомый на языке, которого она пока не понимает, – признаниями в любви вроде «God bless you, my Angel!» (Господи, благослови тебя, мой ангел!) или «For ever, for ever» (Навсегда, навсегда!), молитвами ко Всевышнему, моральными сентенциями и отрывками из стихотворений на английском и немецком языках. Тем самым она дает понять жениху, что вступает в свои права владения им и что особенности ее миропонимания и мироощущения именно таковы. Когда Николай, чтобы сбросить грех с души, рассказывает ей о своей прошлой холостяцкой жизни и своих отношениях с Кшесинской, она записывает, против отметки «8-го июля. Пятница» целую тираду, давая своему возлюбленному осознать, что все поняла и простила: «Мой дорогой мальчик… Верь и полагайся на твою девочку, которая не в силах выразить словами своей глубокой и преданной любви к тебе. Слова слишком слабы, чтобы выразить любовь мою, восхищение и уважение, – что прошло, прошло и никогда не вернется, и мы можем спокойно оглянуться назад, – мы все на этом свете поддаемся искушениям, и в юности нам трудно бывает бороться и противостоять им, но, как только мы раскаиваемся и возвращаемся к добру и на путь истины, Господь прощает нас… Твое доверие меня глубоко тронуло, и я молю Господа всегда быть его достойной. Да благослови тебя Господь, бесценный Ники!»
[27]Эта ласковая проповедь переполняет адресата удивлением и благодарностью. Она не перестает очаровываться мягкостью его улыбки и глубиною его глаз; она воспитывает его сердечко, начертывает путь, которым он должен следовать, ведет его нежностью и твердостью – точь-в-точь так, как он того бессознательно хотел с юных лет.
Блаженные денечки пронеслись как одно мгновение, и вдруг наследник с ужасом увидел, что на календаре 11 июля – день, назначенный к отъезду. «Грустный день – разлука – после более месяца райского блаженного житья!» – сетует он. Во время пребывания в туманном Альбионе он был так очарован своей прелестной Аликс, что ему было недосуг посетить Вестминстерское аббатство или Национальную галерею. Тем же, кто упрекал его в этом, он отвечал как на духу, что не интересуется «ни картинами, ни тем более древностями».[28] Прощание возлюбленных на пристани было тем грустнее, что еще не была назначена дата свадьбы. «Расстался с моей ненаглядной прелестью и сел в гребной катер. На „Полярной звезде“ получил от Аликс дивное длинное письмо…» Николай пообещал обратиться к родителю с просьбой, чтобы тот ускорил приготовления.
