— Стало быть, если вы согласитесь на предложение маркизы, король или герцог Шуазель вполне могут отправить вас в Бастилию, а если не согласитесь — можете навсегда попрощаться с родовым поместьем? — Кристоф старался улыбаться, но у него не очень получалось.
— Если я даже и верну поместье, то может статься, что оно мне не понадобится, — печально заметил граф. — Маркиза обещала мне защиту перед королем, если мне удастся устранить ее соперницу, но она не сможет защитить меня от гнева герцога. Второго крушения своих надежд на правление Францией он не простит никому.
— И тогда вам останется только удрать в Англию, а оттуда в Новый Свет, что я предлагал с самого начала! — закончил Кристоф.
— Никогда не мог понять странного увлечения Его Величества девственницами, — граф выпрямился и встряхнулся, пытаясь вернуть себе бодрое расположение духа. — Какой в них толк? Ее лицо искажается мукой, ее тело не обучено науке страсти, ее ум не развит, потому что она еще слишком молода! Нет, я предпочитаю пить шампанское, а не откупоривать бутылки.
— А вы знакомы с Франсуазой де Пуатье? — спросил Кристоф.
— Нет, — де Полиньяк поморщился, глядя себе под ноги. Длинная лестница, ведущая к аллее, была очень неудобна. Ее проектировали специально для маркизы, у которой как известно, очень маленькие ноги.
— Наверное, какая-нибудь провинциальная дурочка! Пуатье — самая глухая провинция, там живут самые неотесанные болваны во всем королевстве. Небось, какая-нибудь самодовольная ломака, вроде юной герцогини д'Эстрэ! Я уже представляю себе это луноподобное, фарфоровое личико с большими голубыми глазами! Как она хлопает своими длинными ресницами, считая даже собственную глупость достоинством!
Воображает, небось, что король в нее влюблен и, как честный человек, захочет на ней жениться! — граф запрыгнул на подведенного ему Гуляку.
Слуги мадам де Помпадур успели немного почистить коня и накормить яблоками, остатки которых тот дожевывал и тряс ушами, недовольный, что хозяин помешал ему как следует перекусить.
— Но ведь, может так случиться, ваша светлость, что она окажется очень недурна и сообразительна, — нерешительно предположил Кристоф.
— Молись, мой друг, чтобы это было не так, — де Полиньяк потрепал коня по шее, ожидая, пока Кристоф усядется на свою приземистую, но очень выносливую кобылу.
— Но почему? — удивился слуга.
— Моя миссия станет невыполнимой, — его светлость улыбнулись и пришпорили коня.
