— Не беспокойтесь из-за меня, Сьюзен, — сказал он. — Вы ничем не сможете мне помочь.
— Я вам не верю, — возразила она. — Вы так любите терпеливо переносить трудности, что легко доведете себя до токсического шока, так и не признав, что у вас какие-то проблемы.
— У меня нет никаких проблем.
— Я медсестра, капитан Гротон. Если вы больны, то я должна оказать вам помощь.
В трубке стало загадочно тихо.
— Вы не сможете понять, в чем дело, — сказал он наконец. — Заболевание, которое бывает у ватесунов.
Теперь, когда он признал проблему, она действительно встревожилась.
— Это серьезно? — спросила она.
— Не смертельно, если вы это хотели узнать.
— Могу ли я вас посетить?
— Ваша забота мне очень приятна, но я не нуждаюсь в помощи.
И этим ей пришлось удовлетвориться.
В конце концов первым его увидел Том, а не она. Встретились они на совещании, которое капитан не мог пропустить: там выступали с докладами о том, как идет подготовка к эвакуации.
— У него, должно быть, что-то вроде артрита, — неопределенно отвечал Том на вопросы Сьюзен. — Он хромает и ходит с тросточкой. И еще он стал немного раздражительным.
Полагая, что мужчина мог и не заметить чего-то важного, Сьюзен позвонила Элис Броди, которая тоже побывала на том совещании. Она была весьма склонна помочь Сьюзен.
— Он действительно кажется нездоровым, — сказала Элис. — Но не это меня удивило.
«Ага», — подумала Сьюзен.
— Он стал выше. На несколько дюймов. И у него изменились пропорции тела. Теперь он не кажется таким коротконогим толстячком, ну, ты понимаешь, о чем я. Он выглядит так, как будто очень похудел, но мне кажется, что масса тела у него просто перераспределилась. И кожа у него стала другой — теперь она ровнее и более естественного цвета.
— Что же, по-твоему, с ним происходит?
— Не знаю, черт возьми.
И вот тогда-то Сьюзен и пришла в голову мысль пригласить капитана Гротона на празднование в честь Четвертого июля.[5] Сам по себе факт, что праздник решено было отметить, вызвал неоднозначное отношение, особенно в сложившейся ситуации, но городской совет посчитал, что день, проведенный в легкомысленных развлечениях, поднимет всем настроение. Ватесуны посчитали мероприятие причудливым празднованием лета, совершенно не уловив вкладываемого в него патриотического смысла, поэтому единственное возражение с их стороны сводилось к тому, что толпа может начать бесчинствовать. Когда городские власти согласились запретить в этот день продажу спиртных напитков, оккупанты дали свое согласие.
