Наша запоздала с обедом из-за старой Никитишны, которая у них засела, и Надежда сделала ей выговор.
- Ни подружки к тебе не придут, ни ты к подружкам, - пригорюнясь, сказала Никитишна. - Тренировки да тренировки. И что за жизнь такая!
- Нормальная жизнь. А с этими недоростками и говорить не про что.
- Да ты же сама первый недоросток! - развеселилась Никитишна. - На физкультуре последняя стоишь?
- Во-первых, не последняя, а третья с конца, а во-вторых, я не в том смысле сказала, а совсем в другом.
- Девочки как девочки, - сказала Наша. - Это только ты у меня чересчур взрослая.
- Ой! Как девочки!.. Знала бы ты этих девочек! Свистунова до сих пор в куклы играет! Нет, по правде. Помереть мне на месте!
- Вот и поиграла бы с ней, - предложил Петух.
На это Надежда и отвечать не захотела.
- А Туманова, красотка наша, - сказала она, - так у той только мальчики в голове. Тот посмотрел, тот не посмотрел, а на того она сама не так посмотрела! До тошнячки доведет со своими мальчиками.
- Вот там у вас есть девчоночка симпатичная, у ней мать в торге работает... фигуристая такая...
- Это кто же? Малайка?! Наша Никитишна хоть кого уморит! Не фигуристая, а Пуд! Я ей и голливудскую диету давала, и жокейскую - пустое дело! "Ой, я не могу не кушать! - передразнила она Малаеву. - Ай, у меня голова от голода вертится..."
- Это верно. Я тоже, как не поем в свое время, сразу слабну, и голова кружится, - подтвердила пятипудовая Никитишна.
- А ты в другую сторону кружись! - подсказала Надежда и ушла в спальню переодеваться.
- Ремня она у тебя просит, - сказала Никитишна Петуху.
- Не справлюсь! Я уже и физзарядку перестал делать, а она - вон какая силачка!
- Ну ты! Усатый! - выскочив, крикнула Надежда и дернула Петуха за недавно отрощенный реденький ус. - Отпустил усы! Ша!
И помчалась на тренировку.
Вечером позвонила молодая Никитишна и плачущим голосом попросила Надежду принести ей таблеток от головы. Петух с Нашей ушли прогуляться перед сном, но недаром Надежда была дочерью врача-терапевта. Она нашла в аптечке нужные таблетки и поднялась к Никитишне.
Когда Надежда вышла из лифта на двенадцатом этаже, первой, кого она увидела, была до смерти надоевшая ей собачонка. Вид у собачонки был суетливый и озадаченный: наверное, кто-то завез ее сюда - ведь она вечно околачивалась у лифта, и у нее не хватало ума спуститься по лестнице на первый этаж. Однако она успела шмыгнуть вслед за Надеждой, которая через несколько минут вышла от Никитишны, и доехала с ней до девятого этажа.
