- Это его статья. Он надиктовал, я переписала, а потом отнесу машинистке на перепечатку. Он ведь философ. Закончил философский факультет, защитил диссертацию.
- То-то я ничего не понял. А вообще - как он живет?
- Так и живет. Приходит его племянница, прихожу я. Да и он сам наловчился - в окрестных магазинах его знают, столовая за углом, он сам может из пакета себе что-нибудь сварить... У него есть брошюрки печатные, три книжки. В журналах еще печатается.
- Ты к нему часто ходишь?
- Сейчас стараюсь почаще. В прошлом году у него была секретарша печатала, переписывала с магнитофона, читала ему нужные статьи. Андрей Семенович, когда получает, как он говорит, кругленькую сумму за книжку, берет секретаршу. Но в один прекрасный миг денежки кончаются - и секретарши исчезают. Последняя была, кажется, шестая. На моей памяти, естественно. Профессионалы покидают корабль, и за штурвал встает секретарша-любитель! - Эра со смехом раскланялась.
- Я... - Мурашов запнулся и нерешительно договорил: - Я ведь тоже могу помогать, переписывать и все такое.
Эра молчала.
- Знаешь, лучше не надо, - сказала она наконец. - То есть приходи, конечно, - заторопилась она, глянув на вспыхнувшее лицо Мурашова, - ну, просто в гости, поговорить, чай попить. Андрей Семенович... В общем, ему неприятно, когда помогают из жалости. Я ведь там выросла, для меня он лет до шести был дядя Адя, я действительно не думала и не замечала, что он "не такой"...
- А чего ты решила, что я из жалости?
Эра пожала плечами, а потом рассмеялась:
- Вспомнила смешное! В прошлом году, я как раз была у него, звонок в дверь: являются детки, класса приблизительно четвертого, веселые такие, краснощекие. "Вас назначили нам в подшефные, мы будем убирать у вас в квартире и ходить в магазин!" Даже тряпку для пола с собой принесли, представляешь? Конечно, я их спровадила. Андрею Семеновичу было очень неприятно. А потом, оказывается, уже не при мне, они приходили еще раз - с вожатой. Вожатая решила, что детки что-то напортачили, и пришла лично уговаривать подшефного. Подробностей я не знаю, но атака и на этот раз была отбита.
- Ладно, я не навязываюсь, - сказал он уже без обиды.
- Но ты приходи, если захочешь! Просто так.
Он состроил неопределенную гримасу и сказал:
- Посмотрим.
Двенадцатого декабря был день рождения тетушки. Она готовилась к нему целую неделю и предвкушала его совсем как ребенок. Эру начинал душить смех, когда тетушка абсолютно серьезно не могла решить, какую же скатерть следует постелить на стол: просто белую, белую с розовой каймой или голубую в синий цветочек (скатерть непременно должна гармонично сочетаться с темно-серым тетушкиным платьем). Холодильник был забит; в серванте благоговейно хранилась умопомрачительной красоты коробка каких-то невиданных конфет, за которыми тетушка два с половиной часа стояла в очереди.
