– О боже, – сказал он, – наверное, это бензин…
– Интересно, что еще там могло взорваться? – язвительно осведомилась я.
И тут я вспомнила про того психа. Он же остался у машины! Я вскочила и бросилась туда, на ходу машинально отметив, что оба чулка поползли. Пол бежал следом. Незнакомец неподвижно лежал на асфальте, но в стороне от огня. Сперва я заметила только темные волосы. В свете пламени они казались рыжеватыми. Я легко перевернула его на спину, лицом вверх. Оно показалось мне совсем детским.
Хочу, чтобы меня верно поняли. Я никогда не любила, не люблю и не собираюсь любить зеленых юнцов (в Европе их называют котиками). Меня не перестает удивлять, что они все больше входят в моду. Иные из моих подруг тоже перед ней не устояли. Я нахожу в этом что-то фрейдистское. Юношам, на чьих губах молоко не обсохло, нечего делать в объятиях зрелых дам, от которых разит скотчем. Но это лицо, столь юное, столь суровое и столь совершенное, вызвало во мне странное чувство. Мне хотелось то убежать, то взять его на руки и начать баюкать. Нет, я не страдаю материнским комплексом. Я обожаю свою дочь, она живет в Париже с мужем. У нее куча детей, и она все норовит подсунуть их мне, когда я надумываю провести отпуск на Ривьере. Слава богу, я редко путешествую одна, так что обычно имею благовидный предлог уклониться от обязанностей бабушки. Но вернемся к той ночи и к Льюису. Да, этого психа, это чучело огородное, этого прекрасноликого незнакомца звали Льюис. На минуту я замерла перед ним, мне даже не сразу пришло в голову положить руку ему на грудь, чтобы проверить, бьется ли сердце. Я смотрела на него, и мне казалось, что, жив он или мертв, не имеет значения. Позже я поняла свою ошибку, но не в том смысле, как можно подумать.
– Кто это? – строго спросил Пол.
Что меня восхищает в людях Голливуда, так это их мания при любых обстоятельствах все знать и всех узнавать. Полу, видите ли, было неприятно, что он не может обратиться к человеку, которого чуть не сбил, по имени. Я взорвалась:
– Послушайте, Пол, мы ведь не на коктейле. Как вы думаете, он ранен? Ой!
Темная жидкость, вытекавшая из головы незнакомца мне на руки, была кровь. Теплая, густая, невероятно нежная. Пол заметил ее одновременно со мной.
– Я не задел его, – сказал он, – в этом я абсолютно уверен. Наверное, при взрыве в него отлетел обломок.
Он выпрямился. Голос его был спокоен и тверд. И я начала понимать Луэллу Шримп.
– Оставайтесь здесь, Дороти, я пойду звонить.
