Александр Дюма | страница 72



Александр ушел от Сулье, не слишком довольный столь ненадежным соглашением. До полуночи оставалось совсем немного, на улице было темно, тихо, безлюдно, только дождь барабанил по крышам и журчал по мостовой. Добравшись до ворот Сен-Дени, Дюма услышал где-то в темноте, шагах в тридцати впереди себя, громкие крики. Двое напали на женщину, толкнули на землю и пытались сорвать с нее ожерелье. Спутник жертвы старался отбиться от нападавших, бестолково размахивая тростью. Дюма одним прыжком настиг воров и сбил с ног более наглого. Пока он расправлялся с ним, придавив грабителю грудь коленом и держа за горло, второй налетчик пустился улепетывать со всех ног. Услышав крики о помощи, из ближайшей казармы Бонн-Нувель прибежали солдаты и, не желая слушать никаких объяснений, увели всех «нарушителей общественного порядка», не разбираясь, кто прав, кто виноват, в караульное помещение. И только там, когда молодая женщина принялась благодарить Александра за героическое заступничество, он с изумлением узнал в ней свою возлюбленную из Вилле-Котре: перед ним была Аглая! Она приехала в Париж вместе с мужем, Николя Аннике, и они первым делом отправились смотреть в театре «Порт-Сен-Мартен» «Свадьбу и похороны», поскольку весь городок прекрасно знал, что настоящий автор пьесы – Дюма.

Эта встреча показалась Александру не менее важной, чем то, что он увидел «Смерть Сарданапала», открыл для себя гений Шекспира или узнал о трагической судьбе королевы Христины и ее любовника. Эта встреча доказывала, что невероятнейшие совпадения в жизни случаются так же часто, как в вымыслах самого безумного писателя. Неожиданные развязки, свидетелем которых он ежедневно становился, подталкивали Дюма к тому, чтобы дать волю своему воображению, пренебрегая здравым смыслом и логикой, чтобы отказываться от возможного ради невозможного.

Он охотно согласился провести ночь в участке вместе с двумя призраками, явившимися из его прошлого, и с воришкой, которому было явно не по себе. Аглая вскоре уснула, прикорнув у мужа на плече. Сидя рядом с ними в камере, Александр разглядывал эту дружную и заурядную чету и жалел их, пресно и безмятежно счастливых. Затем он перестал о них думать и вновь погрузился в свои мечтания. Есть ли для творца большая радость, чем ощущать, как персонажи, теснящиеся в голове, требуют выпустить их на сцену или на страницы книги? «Я видел глазами памяти барельеф мадемуазель де Фово, врезанный в стену, и там, в караульном помещении на бульваре Бонн-Нувель, рядом с этой женщиной и ее мужем, напротив этого вора, которого на ближайшем же заседании суда присяжных должны были приговорить к трем годам тюремного заключения, мое воображение создало первые сцены „Христины“