За свой стол Элледок заполучил не только Диву, но и «спящую клоунессу», каким было одно из прозвищ Клариссы, ее «прилизанного коммуниста» Эрика Летюийе, две пары преклонного возраста, имевших пожизненный абонемент на «Нарцисс», «грязного боша» Кройце и «распорядителя жратвы» по имени Жюльен Пейра. Капитан буквально потребовал от Чарли, чтобы тот забрал за свой стол Бежара и Ольгу, а также ряд восьмидесятилетних меломанов.
– Не желаю видеть за своим столом этих паяцев! – заявил он, сперва мрачно, затем гневно и, наконец, в ответ на протесты поставленного в трудное положение Чарли сформулировал свое распоряжение с «пламенным лаконизмом»: – Убрать этих от меня – точка – даю вам две минуты – точка – конец связи – точка – перехожу на прием.
Вот каким образом капитан достиг своей цели, одновременно выдав изысканный образчик «морзянки». Вихрь его негодования действительно унес за соседний стол «этих паяцев», но одновременно каким-то странным образом принес вместо них «альфонсишку из Невера». Более того, этот вихрь поместил его по правую руку от Дориа, которая, в свою очередь, сидела справа от капитана судна. Захваченный врасплох, Элледок не в состоянии был ничего изменить, но утешением ему служило то, что Чарли, в кои-то веки ведущий себя серьезно и ответственно, то и дело бросал на его стол завистливые взгляды.
С самого начала застолья Элледок, повинуясь возложенной на него тяжкой обязанности, принялся занимать плоским и неуклонным разговором одновременно Дориа и «клоунессу». Дориа, поначалу не обращавшая на него внимания, в конце концов стала внимательно прислушиваться к его словам, нахмурив брови и пристально вглядываясь в его губы, как в басне «Сыновья Бюшерона», когда, задыхаясь в агонии, отец пытается сообщить сыновьям, куда он запрятал сокровище. До подачи салатов все шло хорошо, однако стоило капитану погрузиться во все более и более мрачные пророчества относительно будущего французского флота и морального уровня плавсостава, Дориаччи вдруг резким движением положила на тарелку вилку и нож, причем движением до того резким, что весь соседний стол, до того занятый оживленной беседой, резко повернулся в ее сторону.
– Но, в конце концов, – спросила она низким голосом, – где, по-вашему, я должна прятать свои драгоценности? И потом, с какой стати? У вас тут что, разбойничий притон?
Элледок, попав впросак, покраснел поверх загара. Он замолчал, уставившись на угол скатерти и ощущая звон в ушах. Сидящие за одним с ним столом смотрели на него насмешливо.
