Тони д'Альбре сидела на большом диване в гостиной Беатрис, всем своим видом изображая, как ей казалось, крайнюю подавленность. То есть она сидела, плотно сдвинув ступни, скрестив руки и не освежив губной помадой губы. К несчастью, подвижность была ее единственным очарованием, и она скорее походила на разбитую клячу, чем на утонченную и утомленную советчицу, какой хотела казаться. Наверное, в сотый раз за день она мусолила свою печальную историю. Уолкер, продюсер, купивший права на театральную постановку пьесы Эдуара, хотел купить заодно и права на экранизацию. Теперь, предвидя успех, он давил на Тони, добиваясь от Эдуара согласия на продажу. И Тони всеми силами пыталась заинтересовать Эдуара проектом съемок, но пока безуспешно. Первое предложение Уолкера совпало с напряженным периодом начала съемок фильма Рауля, и Эдуар, всецело занятый настроениями Беатрис, даже не слушал феерических прожектов своего импресарио. Тогда Тони, помня о своих десяти процентах и считая себя тонким психологом, стала убеждать Эдуара в том, что Беатрис, без сомнения, может стать звездой этого будущего франко-американского фильма. Эдуар, который в тот момент хватался за любую соломинку, попался на крючок и заявил Тони, что на этих условиях согласен уступить права. «По крайней мере, – сказал он тогда Тони, – если Беатрис меня сейчас бросит, у меня будет возможность и предлог увидеться с ней и, возможно, завоевать ее опять».
Спустя небольшое время Уолкер повторил свое предложение, и на очень выгодных условиях, и Тони в полном восторге, словно верный охотничий пес, принесла контракт в зубах и положила его к ногам Эдуара. Все складывалось как нельзя лучше для обоих любовников, как вдруг Уолкер утвердил на роль американскую кинозвезду. Тони, рассчитывая на беспечность Эдуара и вынужденная между прочим отказаться от денег, которые ей сулило участие в фильме Беатрис, представила Эдуару эти изменения в контракте как их общую жертву. Но жертву, которая компенсировалась впечатляющей суммой гонорара. К ее огромному удивлению, Эдуар бросил контракт ей в лицо. Он впал в страшный гнев, дошел даже до того, что стал угрожать ей, сказав, что выставит ее за дверь «железной рукой», если она посмеет еще раз сунуться со своими предложениями.
– Но, в конце концов, Эдуар, – говорила Тони, перепугавшись и ища убежища на софе, – но, в конце-то концов, нет никаких гарантий, что пьеса будет иметь успех! А если провалится? Тогда права на экранизацию ничего не будут стоить… А потом, Гленда Джонс будет просто великолепна в этой роли, разве нет? Беатрис же и не собирается играть! Ведь мы ей ничего не говорили – ни вы, ни я…
