Беатрис догнала их и поздравила Эдуара с умением драться.
– Я и не знала, что завела шашни с боксером, – сказала она. – Решительно, интеллектуал непредсказуем…
Она улыбалась. Конечно, она считала, что лучше демонстрировать свое мужское достоинство в постели, чем на ринге. Тем не менее она оценила, что кроткий Эдуар решил драться из-за нее и вел себя как боец. Только прибегая к всевозможным уловкам и нелепым мальчишеским выходкам, можно надеяться, что любовные отношения станут наконец подлинными или не утратят своей подлинности. Беатрис как любовница и как актриса не смогла бы долго выносить, не испытывая при этом стыда, что она любит труса.
Уже в антракте было понятно, что генеральная репетиция Курта с треском провалилась. Эдуар, который читал пьесу, недоумевал, куда девалось то хрупкое, по-чеховски щемящее очарование, которое он ощущал при чтении. Все первое действие он видел роботов, произвольно двигавшихся между декорациями из металлоконструкций, соблюдая ненужные, тягостные паузы. Мудреная игра светотени – мудреная в том смысле, что в темноте оставался актер, который говорил текст, а свет падал на незначащий объект, – не спасала положение и не увлекала толпу, впрочем, готовую благодаря репутации Курта признать великолепным и полным находок его неудачный экзерсис. В фойе люди подходили друг к другу и перешептывались с принятым в таких случаях удрученным видом, который на самом деле скрывал тайное удовлетворение.
Эдуар был расстроен и очень беспокоился, как себя чувствует Курт. Что касается Беатрис, то она восхитительно стойко переносила выпавшее на ее долю испытание. Она сцепила руки под подбородком, устремила неотрывный взгляд на сцену и не шевелилась. Она не позволила себе ни потянуться, ни зевнуть, ни кашлянуть, чего нельзя было сказать об остальных зрителях, которые поступали ровно наоборот. Только несколько молодых людей, ярых приверженцев авангарда, с презрением и насмешкой смотрели на публику «генералки», на «обуржуазившееся рутиперское старье», но их вызывающее поведение отдавало терроризмом. Эдуар и Беатрис встретили в коридоре одного театрального критика, он вздрогнул, увидев тщательно накрашенную красавицу Беатрис, и поспешил ей навстречу.
– Андре Беретти, – представила его Беатрис, – Эдуар Малиграс.
– Счастлив познакомиться, – поспешно произнес критик. – Боже мой, Беатрис! Что ты здесь делаешь? Неужели ты что-то находишь в этом выпендреже? Скука смертная!..
