- Ни к чему...
- Все равно, возьмите, прислушайтесь.
- До меня доносится только "тук-тук-тук".
- Это на первых порах со всеми так. Нужно большое желание. И еще душой соотнести себя с вечностью, ведь срок жизни камней - многие тысячелетия, а мы среди них - как бабочки-однодневки Я вам помогу.
Трут примкнул тусклого цвета металлическую цепочку к колечку, вкрученному в камень, конец подал Глобу в окно.
- Вот эту пластину - кстати, чистое серебро - зажмите зубами, а я постучу.
Мельком глянув на пустынную улицу, Глоб все же нерешительно взял пластину.
- Только губами не касаясь. Неизвестно, что может получиться.
"Вжж-вж-вжж-а-а",- в десяток передних зубов впились сверла десяти краснорожих дантистов. Глоб от неожиданности сомкнул губы, и тогда в его голове вдруг мелькнула какая-то картина.
- Вы слышали?!- восторженно воскликнул бродяга.- Я по лицу вижу!
Глоб еле удержался, чтобы не швырнуть камень промеж двух всевидящих карих глаз, притушил огоньки в собственных зрачках и кивнул.
- А вы слышали, что "Черный квадрат" Малевича потрескался, и трещинки сложились в лицо матери?!
"В лицо матери?!" - Чьей матери?
- Каждого, кто смотрит!
Это было уже чересчур.
- Говоришь, супрематизм потрескался? А, может, осыпался? Или, пока мы тут беседуем, квадрат стал совсем белым?! Идиот!
Трут медленно изменился в лице.
- А эту штуку я забираю,- Глоб качнул камнем на цепочке и отвернулся. Рама с треском захлопнулась.
Игнорируя "дробного" Глоб подошел к столу придвинул к себе пачку "исходящих" и набрал на селекторе код...
Через минуту-другую с улицы донесся визг тормозящих шин, вскрик, грохот рассыпающихся камней - слово двузначного весомо.
- Хорошо ребята работают,- одобрительно, чуточку виновато заметил "дробный". Услав подчиненного с пустяковым поручением, Глоб сделал то, к чему столь тщательно подготовился.
Зажал зубами пластину, сдавил ее губами и, держа камень на весу, постучал по нему кончиком костяного ножа. И тут же вихрем унесло мысли, закружились видения...
Отворенное окно Запах улицы... Шум приближающегося кортежа.
Прямо у лица - грудь матери в синих прожилках; на вздутом потрескавшемся соске - непроглоченная им капля молока. Выше - ее лицо; рот сведен судорогой в крике... Отец у окна, как положено, высунулся на одну восьмую: " Кричи, сынок, кричи - не запрещено!" И он орет, и от этого капля, белая капля становится багровой и срывается вниз...
Он чувствует, как дробятся кости и суставы, лопаются сосуды и капилляры, вздыбливаются ногти на левой кисти, подставленной им под падающую каплю... Мраморная капля раскачивается на серебряной цепочке в его правой руке... От боли Глоб сползает со стула на пол, скрючивается, прижимает прохладный камень к полыхающему лбу..
