Несомненно, только сильное централизованное государство могло возглавить антигабсбургскую коалицию и одержать победу в европейской войне. В своей дипломатии Ришелье сумел подняться на уровень понимания и совмещения государственных и общеевропейских интересов. Принадлежа к элите Римско-католической церкви, кардинал тем не менее поддерживал главный принцип Аугсбургского религиозного мира 1555 года «чья власть, того и вера» в Германии, провозгласив лозунг «немецких свобод» и протестантов в Европе в целом. «Война в Германии – не столько война религиозная, сколько война против чрезмерных амбиций Австрийского дома», – полагал Ришелье.
Обозначившийся при нем антииспанский курс внешней политики вызывал ожесточенное сопротивление придворной партии ультрамонтанов и их главы Пьера Берюля. В дальнейшем папа Урбан VIII в 1631 году под давлением Габсбургов пытался убедить Ришелье отказаться от поддержки протестантских княжеств Германии. Но контакты с князьями со стороны Ришелье не содержали конфессиональных моментов – первый министр активно общался и с главой Католической лиги Максимилианом Баварским, стараясь настроить его против имперских амбиций Фердинанда П. Поэтому политика римской курии оказалась безуспешной.
Несмотря на поставленную цель достижения гегемонии Франции в Европе, Ришелье был одновременно поборником идей европейского равновесия и естественных границ. Он мечтал о создании в будущем системы коллективной безопасности на континенте. Ему чужда была политика экспансионизма, которую впоследствии проводили Людовик XIV и Наполеон Бонапарт. В последнее время историки выделяют в политике Ришелье четыре основных аспекта, сформулированные самим кардиналом-министром: мир в христианстве, всеобщий мир, безопасный мир, скорый мир. Но оценка мира в политической теории кардинала представляла собой альтернативу универсалистским устремлениям Священной Римской империи и Испании. Мир – это гарантия спокойствия в христианских странах, но под главенством Франции. Однако Ришелье не считал Францию воинственным государством, способным выдержать длительную войну, поэтому ей и нужен был мир. В целом внешнеполитическую концепцию первого министра Франции можно оценивать как реалистическую. В результате Тридцатилетней войны в Европе впервые возникло настоящее равновесие сил, а Франция обрела свои «естественные границы». Но до этого еще было далеко. Скажем, однако, что политика Ришелье всегда была очень гибкой – он исключительно умел сообразовываться с возникшими внезапно обстоятельствами. Подобную гибкость, если не большую, он заметил в Джулио Мазарини.
