Но весь боевой порядок рассчитан так, чтобы каждый флуггер имел квадрат чистого неба для пуска ракет в переднюю полусферу! Или кто-то не выдержал своего места в строю?
Поскольку мои собственные бортовые радары все еще отключены — сигнала «Сияние» нет как нет, — я начинаю тупо, как мой прапрапрапращур на каком-нибудь «Яке», крутить башкой, надеясь разглядеть источник угрозы.
Подозреваю, тем же заняты и все мои коллеги.
Кругом наши флуггеры, джипсов вроде не видать…
И вдруг взрывается еще один «Горыныч».
На этот раз флуггер разваливается сразу же и бесповоротно. Это — верная смерть пилоту.
Сразу же вслед за тем сквозь наш строй проносится четверка пятнистых оливково-кирпичных летательных аппаратов.
Они падают из поднебесья практически отвесно и быстро исчезают где-то на фоне земли.
Джипсы!
В тот же миг мой истребитель входит в Сияние. На бронеколпаке кабины разыгрывается световой гала-концерт. В наушниках поют настырные сверчки, хрустят чипсы, скворчит яичница — в общем, обычные помехи. Еще секунда — и Сияние позади.
Глава 6
«Сэр Фрэнсис Бэкон, лорд Вэруламский»
Октябрь, 2621 г.
Научно-производственная станция «Боливар»
Церера, Солнечная система
Первым делом Роланду нужно было удалить из пилотского кресла Йена Йенсена — облепленный датчиками манекен в полном боевом скафандре.
Манекен с фантастической точностью имитировал летчика со всеми присущими последнему телесными несовершенствами. Например, он умел потеть, исходить кровью через нос, уши и горло, закатывать глазные яблоки от избыточных перегрузок, страдать от жары, холода и жесткого облучения… Словом, претерпевать почти все муки, на которые обречен род человеческий несовершенством своей физиологии. С перепугу Йен Йенсен даже мог удрать из поврежденного флуггера — правда, если запрос на катапультирование подтверждался руководителем испытательных полетов.
Удалить Йена Йенсена вручную было не так-то просто.
Вместе со скафандром манекен весил бы на Земле сто двадцать килограммов. К счастью, искусственная тяжесть на «Боливаре» в целях экономии энергии эмулировалась «ночью» только в размере 0,4 g. «Днем» ее доводили до честной единицы, чтобы мышцы, а вместе с ними кровообращение и мозги сотрудников не атрофировались окончательно.
Поскольку стояла глубокая «ночь», искусственный пилот Йен Йенсен сейчас тянул всего лишь на полцентнера.
Но и этого для чуждого физической культуре конструктора было немало!
Требовалось: открыть боковой люк, опустить Йена Йенсена вместе с пилотским креслом на уровень комингса, освободить болвана от блокировки, выдрать тридцать разъемов контрольной аппаратуры, завалить манекен набок и по возможности тихо уронить его на пол подшахтного ангара.
