— Трава бывает бурьян… — говорит Вера Семёновна.
— Тоже нужная вещь! — смеётся моя бабушка.
— Бурьян коровы едят, — говорю я.
— Вот, она уже разговаривает, — вздыхает Вера Семёновна.
— А она с десяти месяцев разговаривает! Я уж и не надеюсь, что когда-нибудь перестанет.
Но Вере Семёновне не до смеха. У неё Никита дерзит. Будто в это лето его подменили! Стал требовать то одно, то другое. Никаких хомячков он теперь не хочет, а родители бы согласны. И Вера Семёновна не возражает. Но Никита требует назад кота Ардальона — вот он чего хочет. И честно говоря, Вера Семёновна к нам как раз по этому поводу и зашла.
У неё к нам такой разговор. Не могли бы мы этого кота обратно отдать? Никита никак не может его, оказывается, забыть. Ночью плачет. На свою бабушку уже топает ногами. А у Веры Семёновны годы не те, чтоб на неё топать…
— Гм… — говорит моя бабушка. — Ардальон не игрушка…
Вера Семёновна понимает, что он не игрушка. Ей самой этот разговор не очень приятен. Но в конце концов, кот всё же не человек! Ему безразлично, где жить. Лишь бы кормили! А уж Нечаевы будут Ардальона кормить. И в город, конечно, возьмут. Что поделаешь! Раз их Никита так к этому коту привязался, надо считаться. А я зимой всё равно живу в Ленинграде и Ардальона не вижу. Поэтому для меня будет довольно безболезненно, так Вера Семёновна полагает. И вообще я девочка уравновешенная, не то что Никита…
— Интересный какой разговор, — говорит моя бабушка.
И на меня взглянула.
А я молчу. Язык во рту у меня шуршит и за зубы цепляется, а сказать ничего не могу. Ну ни слова! Прямо онемела.
— Приходится вести такой разговор, — вздохнула Вера Семёновна. — Мне лично этот кот даром не нужен, а приходится…
Тут бабушка опять на меня взглянула. Вдруг как подмигнёт! Потом обернулась к Вере Семёновне и говорит:
— Да никогда в жизни!
— Что? — не поняла Вера Семёновна.
— Да никогда в жизни мы его не вернём, — объяснила моя бабушка. — Тут и разговаривать нечего.
— Но почему же? — удивилась Вера Семёновна. — Ведь в конце концов…
Я вдруг глотнула слюну, и у меня сразу мягко во рту. Уже могу говорить.
— Нет — и всё, — говорю я. — Бабушка же сказала!
— А ты, кажется, уже дерзишь, — говорит Вера Семёновна. И встала.
— Да нет, вроде она не дерзит, — сказала бабушка.
И Веру Семёновну провожает до двери. А Никитина бабушка головой качает. Обиделась.
— Ну что ж, — говорит. — Простите.
— Пожалуйста, — смеётся моя бабушка. — Заходите ещё! Кстати, вы сегодня-вчера нашего кота не видали? Что-то он у нас загулял! Вторую ночь не ночует…
