Джек, Братишка и другие | страница 28



Федька рожден был, конечно, не для дворняжьей жизни. Вот уж кто в профессорской квартире чувствовал бы себя на законном месте!

Братишка, как сказано, замечать его отказывался. И естественно получилось, что наперсником в жизни и напарником по играм стал для Федьки Джек-обалдуй. Мы диву давались, как быстро перенимал Федька все Джековы замашки. Впрочем, чему тут было удивляться? Джек, хоть и выглядел взрослым псом, но по характеру, по взглядам на жизнь был еще совсем мальчишка. И нетрудно ему было найти общий язык с таким же, как он, развеселым лоботрясом Федей.

Федька хвостом бегал за Джеком, постоянно задирал его — Джек с готовностью затевал свалку. Ни минуты не проводили они в покое, когда были рядом.

Покуда игры эти проходили в саду, смотреть на это кипение собачьего оптимизма доставляло нам одно лишь удовольствие. Но вот Федька стал увязываться за Джеком на улицу, и мы затревожились. Слишком уж мал и несмышлен он был для таких экспедиций.

Федька и сам вначале словно бы чувствовал это. Провожал Джека с Братишкой до какой-то определенной черты, а затем сломя голову мчался назад. Через некоторое время, возвращаться стал медленнее, толково исследуя по дороге все достойное его внимания. Ну, а потом стал пропадать и по полчаса, и по часу, возвращаясь то в одиночку, то в компании со старшими товарищами.

Одно было хорошо: он по-щенячьи боялся темноты и поэтому, когда начинало смеркаться, в дом зазвать его не составляло труда.

Он врывался в комнаты как в дом родной, мгновенно, кажется, забывая об улице со всеми ее прелестями. Деловито загонял котенка на диван. В одну секунду дочиста вылизывал все кошкины плошки и падал на пол отдохнуть. Однако тотчас же, завидев неосторожно оставленную среди пола тапочку или наполовину обглоданную любимую чурку, со вздохом вставал и принимался за свои щенячьи дела, подзапущенные в связи со светской суетой дворовой жизни.

Киса с неудовольствием и недолго терпела Федькино равнодушие к своей персоне. Спрыгивала с дивана, прохаживалась мимо Федькиной физиономии, держась с каждым разом все ближе и дерзостнее. Тот воодушевленно грыз замурзанную какую-нибудь стельку и не замечал её.

Затем Киса начинала забавляться с хвостом собачьим и таки добивалась того, что Федька, наконец, отрывался от своих дел и подсовывался к ней пастью, злобно якобы ощеренной. Кисе только того и надо было: в буйном восторженном испуге уносилась она куда-нибудь под диван, чтобы сию же секунду высунуться и снова приняться следить за возлюбленным своим недругом.