Сержант поднял глаза, в которых было столько горя и муки, что Датчу стало не по себе. — Он был моим другом, сэр, — медленно произнес Мак и побрел к поваленному дереву, где расположились остальные.
Дилан уже успел развернуть антенну и связаться с базой.
— Альфа-один! Альфа-один! Говорит Дельта-шесть! Повторяю, срочно вышлите вертолет! Даю координаты… Подтвердите запрос! Прием…
Датч устало опустился на камень рядом с Панчо. Он уже приблизительно представлял, что им ответят с базы, и не ошибся.
— Дельта-шесть, Дельта-шесть! Говорит Альфа-один! Выслать вертолет не представляется возможным. Район слишком опасен. Место сбора прежнее. Продолжайте движение. Следующий радиоконтакт в девять тридцать. Как поняли меня? Прием!
— Альфа-один! Я Дельта-шесть! Вас понял! Конец связи! — Дилан бросил микрофон и выругался.
— А ты чего ждал? — сухо спросил Датч. — Мы сделали свое дело и теперь никому не нужны.
— Ничего, я еще доберусь до них, когда вернемся, — мрачно пообещал Дилан.
— Да брось ты, — отмахнулся Датч. — Нам бы до «вертушки» дотянуть, а там видно будет.
— Толку-то с этой «вертушки», — хмуро заметил Панчо. — Если так пойдет и дальше, то рванут нас вместе с ней…
— Может, хочешь топать до базы пешком? — огрызнулся Дилан, сворачивая антенну.
— А какая разница, — криво усмехнулся Панчо. — Они все равно нас не достанут.
— Они! Кто они? — Дилан резко повернулся к Маккуэйду. — Сержант! Кто напал на нас?
— Не знаю, — тихо ответил Мак.
— Я видел что-то… вроде громадной фигуры… в камуфляже… как призрак… Он был там, а потом исчез… И эти глаза…
— Что? — Датч пытался найти в словах Мака хоть какой-то смысл.
— Глаза у него так сверкнули… а потом он исчез. — Мак поднял взгляд на Холланда. — Я знаю одно, майор, я стрелял прямо в него, стрелял, пока у меня не опустел магазин. Ничто живое на земле не могло бы выжить после этого.
— Ладно, всем спать. Мак, ты будешь дежурить первым, потом тебя сменит Панчо.
Но Дилан не собирался так просто заканчивать разговор.
— Панчо! — позвал он. — Спроси девку еще раз, что она видела. Спроси, что случилось с Хокинсом.
Панчо обменялся с пленницей несколькими фразами на испанском и безнадежно махнул рукой.
— Она снова говорит то же самое. «Джунгли ожили и забрали его», — он взглянул на индейца, который с автоматом наготове молча стоял чуть в стороне. — Билли! Я же вижу — ты что-то знаешь! Что это было?
Индеец медленно повернул к ним голову.
— Мне страшно, Панчо.
У Датча похолодело внутри. Никогда еще Билли не говорил, что ему страшно. Индеец был не просто смелым человеком, он упивался опасностью и всегда говорил, что хочет умереть в бою, как полагается мужчинам его народа.
