— Зачем? — засмеялась Марика. — Тепло в вагоне, даже жарко!
— Проводница настояла, неудобно было отказаться. Думаю, не помешают, — ответил он. — А то, и, правда, вдруг замерзнем? — добавил Кирилл непонятным тоном.
— Еще чего! — сказала Марика, убирая пакеты под столик.
— Я в туалет, — сообщил он, взял полотенце и вышел из купе.
А Марика начала застилать полки. Она отчего-то никак не могла справиться с волнением. И думала только о том, что они будут всю ночь одни. Ей хотелось пойти до конца, но стыд, страх боли, последствий останавливали ее. К тому же Кирилл не был настойчивым. И впервые Марика подумала, что, возможно, у него тоже никогда не было секса. Эта мысль необычайно понравилась ей и мгновенно успокоила. Ей показалось, что если это так, то все будет намного проще для обоих. И она решила, что при случае осторожно выяснит это.
Когда Кирилл вошел в купе, она вгляделась в его лицо с удивлением. Что-то явно изменилось. И тут Марика поняла, что впервые видит его без косметики. Обычно они встречались или на улице, или в клубе, или у кого-то из эмо — друзей дома. И Кирилл, как и остальные эмо-киды, всегда был в стиле: объемная челка, черная подводка глаз, иногда блеск на губах и очень светлый тональный крем на лице. И Марика привыкла к этой картинке. Он, конечно, никогда не скрывал ни своего огорчения, ни грусти, ни обиды, и слезы легко выступали на глазах. От этого подводка часто размазывалась. Но Кирилл тут же приводил ее в порядок.
Кирилл сел напротив нее, заложил за ухо упавшую на глаза челку и приподнял подбородок. Его лицо выглядело свежим, нежным и каким-то по-детски милым. Распахнутые глаза без черной подводки казались прозрачными и глубокими. Ресницы, не склеенные тушью, выглядели пушистыми. Марика заметила, что их светлые кончики загибаются вверх. Кожа лица была чистой и нежной с легким пушком на щеках и над верхней губой. Марика смотрела на это, такое ею любимое лицо, казавшееся сейчас немного другим, и начала улыбаться. Ее неудержимо притягивали эти ясные глаза, эти нежные губы с поблескивающими тонкими колечками пирсинга.
— Знаешь, хочу тоннели поставить, — сказал в этот момент Кирилл и откинулся на стену купе, заложив ногу за ногу.
— Это же наверняка больно! — заметила она и пересела к нему на полку.
Откинув волосы, Марика помяла в пальцах мочку его левого уха, потом потянула и засмеялась.
— Представляешь, вгонят тебе расширитель, сказала она, продолжая оттягивать мочку, — и будешь так ходить пару дней. А потом еще тоннель наденешь. Долго заживать будет!
