— Особенно зимой, — съязвил инструктор.
— Ну и что? — пожал плечами любитель техники. — Резина у меня шипованная, хоть по катку катайся или по Москве-реке гоняй. Одеваться только теплее приходится. Но мы с тобой, Илларион, люди закаленные, нам русские морозы нипочем. Не немцы же мы, в конце концов!
— Прошу учесть, что мой джип — мужчина, а не какой-нибудь там «мерседес» или «тойота».
— Твоя машина среднего рода, как и все английское. Только корабль у них из неодушевленного мира почему-то женского рода.
— И ты меня собираешься учить тонкостям английского языка?
— Бойся гостя стоячего, а не сидячего, — намекая на то, что Забродов задерживается сверх выделенного ему лимита времени, сказал Феликс.
— До встречи, — Забродов протянул руку, но поскольку у Феликса ладони уже были испачканы, ему пришлось пожать запястье.
Забродов не спеша прошелся по двору. Ему не верилось, что в столице еще остались подобные патриархальные уголки в смысле пейзажа, дома и человека, живущего в нем. При всем при том Феликс входил, наверное, в десятку самых продвинутых знатоков техники в Москве.
«Я и сам не лучше, — улыбнулся Забродов. — Одна только разница, что выглядит моя квартира побогаче. А, в сущности, ее наполнение так же допотопно, как и содержимое дома Феликса».
Он прошел мимо низко расположенных окон, за которыми виднелись засохшие вазоны с цветами в глиняных горшочках, оставшиеся в память о последней любовнице автомеханика. Женщины от него уходили сами, он не выгнал ни одной.
«Не поймешь, какой век на дворе — то ли конец девятнадцатого, то ли конец двадцатого?»
Он притворил за собой калитку и оказался на улице.
Странно было чувствовать себя не обремененным машиной. И до этого Илларион много ходил пешком, но лишь за городом. Вблизи дома он преодолевал путь не дальше, чем до газетного и табачного киосков. Сейчас же казалось, что даже земля немного покачивается под ногами. Так случается с моряками, долго плававшими и сошедшими на берег.
«Такое чувство, будто я лишнего выпил».
Забродов оказался на людной улице и с удивлением для себя отметил, что он уже давно не разглядывал лиц прохожих.
«Боже, сколько в Москве красивых девушек! — подумал он. — А раньше я их не замечал. Да, красивых много, но привлекательных мало, — с трудом Иллариону удалось отыскать два привлекательных на его взгляд лица. — Остальные — полная дешевка, хотя и красивые. Откроет рот, и такое от нее услышишь, что потом захочется уши помыть».
