Происшествие было совершенно необъяснимым, но от этого не менее обидным, тем более, что Забродов намеревался в ближайшее время отправиться в одну из своих экспедиций по окрестностям. «Вот так прокатился», — подумал он. Думать о том, в какую сумму обойдется ремонт, ему не хотелось. У него был знакомый автомеханик, способный устранить любую неисправность буквально голыми руками, но даже этому кудеснику было не под силу сотворить из ничего пять автомобильных шин и краску для изуродованной дверцы.
Жалобно насвистывая, Илларион огляделся по сторонам, с сомнением почесал кончик носа и неторопливо направился к выходу со двора. Ни о какой зарядке теперь не могло идти речи, но упускать возможность пробежаться не стоило, и потому, миновав арку, он ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег.
Физическая нагрузка, как всегда, помогла справиться с отрицательными эмоциями, и, пробежав в среднем темпе три квартала, Забродов успокоился. Он свернул во двор старого, сталинских времен дома с облезлыми лепными украшениями на фасаде, пересек его по диагонали, ныряя между облетевшими кустами сирени и перепрыгивая через полусгнившие скамейки, и вошел в крайний подъезд. Поднявшись на третий этаж, он позвонил в дверь, борясь с искушением найти где-нибудь гвоздь и нацарапать на этой двери то же самое, что недавно прочел на своей.
Звонить пришлось долго, но в конце концов за дверью раздались шаркающие шаги, и на пороге возник совершенно раскисший со сна амбал лет двадцати пяти со стриженой остроконечной головой, одетый в мятые спортивные трусы. Руки по локоть были синими от наколок, а под глазами темнели тяжелые мешки нездорового фиолетового оттенка. Он недоуменно поморгал на Иллариона розовыми, как у кролика, глазами, и наконец узнал.
— Ты что, служивый, — зевая, спросил он, — охренел? Кому не спится в ночь глухую…
Илларион шагнул вперед и неуловимым движением схватил собеседника за нос.
— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить, — сказал он, задвигая амбала в квартиру и входя следом.
— Э, полегче! — гнусаво крикнул амбал, благоразумно держа руки опущенными вдоль тела. — Ты что, белены объелся?
— Это ты белены объелся, — сказал Забродов, толчком усаживая его на развороченную постель и выпуская его нос. — Мы как с тобой договаривались? Мы договаривались, что ты и твои гаврики будете меня за километр обходить, так?
— Ну, — утвердительно проворчал хозяин, осторожно проверяя, на месте ли нос. — Чем ты недоволен-то, не пойму?
