– Ну куда я полечу?! – немного подумав, ответил Андрей. – Матери все равно уже не вернешь. А здесь кем меня замените?
– Заменить некем, – тоже недолго помолчав, вздохнул замполит, с самого начала разговора больше всего надеявшийся именно на отказ Андрея.
Действительно на тот момент полноценной замены ему во взводе не было. Поставят какого-нибудь молоденького, необстрелянного лейтенанта, и он в первом же бою положит полвзвода, самых надежных, спаянных ребят, с которыми Андрей провоевал уже больше года. Да и сам, глядишь, по глупости ляжет рядом.
Цена была слишком велика, и Андрей еще раз сказал замполиту:
– Не полечу. Отец поймет, сам был на фронте.
Замполит неожиданно обнял его за плечи и совсем по-граждански, по-дружески проговорил:
– Спасибо, – хотя до этого особым вниманием Андрея не жаловал, зная его тяжелый, не всегда сговорчивый характер.
Отцу Андрей дал короткую, даже, может быть, излишне короткую телеграмму: «Прилететь не могу. Держись!» Не было у него тогда других, более пространных слов. Перед глазами стояло мертвое, посеревшее за полтора суток, пока они спускавшись с гор в долину, лицо солдата, тихого деревенского паренька из-под Полтавы, до этого счастливого и удачно воевавшего под началом Андрея долгие месяцы и не дожившего до демобилизации, до осени, совсем немного.
Отец Андрея понял и вскоре прислал письмо, написанное старинною перьевою ручкой. Других он не признавал да, кажется, и не держал в доме. Андрей до сих пор помнит то отцовское послание.
«Здравствуй, сынок, – писал отец. – Вот мы и остались с тобой одни. Нет больше нашей матери, Анфисы Николаевны. Похоронили мы ее на кладбище в наших Михайловских порядках, сразу за могилой Танечки. Там, по правую сторону, есть еще местечко, так что, если мне случится помереть, то похороните за одной оградой, чтоб мы все трое: и я, и мать, и Танечка– и по смерти были неразлучно вместе. Я и Лене о том наказал».
Дальше шли сообщения, как и от чего мать померла.
Была она на то время еще не старой женщиной, едва-едва перевалило за шестьдесят. О смерти мать не думала и особо не готовилась к ней. Некогда было, не давала вечная крестьянская работа, хозяйство: огород, куры, гуси, корова, стирка, печки, лежанки, да и отец, часто прихварывавший, требовал постоянного внимания – какая там смерть? К тому же нрава мать была веселого, легкого, никаким бедам и ударам судьбы не поддавалась. Может, потому Бог и смерть ей послал легкую. Пошла в окрестные леса по грибы, по любимые свои лисички, да там и померла от сердечного приступа.
