Филипп Джонсон, личный секретарь Нормана, восседал за столом, установленным в алькове между клиентским залом и кабинетом Нормана. У Джонсона было длинное мертвенно-бледное лицо, на котором застыло вечное недовольство миром. В течение двух Десятилетий он верой и правдой служил Норману и теперь отвоевал возможность с не очень тщательно скрываемым неодобрением относиться к тем или иным поступкам своего шефа. Он вздрогнул, увидев у своего стола неожиданно появившегося Тимоти.
– Ваш отец уже пять минут ждет вас.
Тимоти демонстративно извлек из жилетного кармана часы.
– Разве? Стало быть, я опоздал… Да нет, не может быть. На моих ровно три, Филипп.
Джонсон прикусил губу, но ничего не ответил. Он поднялся и закрыл дверь в зал, откуда был слышен мягкий перезвон пересчитываемых монет и сосредоточенное скрипение перьев армии клерков, заполнявших огромные расходные книги:
– Я доложу ему, что вы здесь.
Тимоти спрятал часы, на них было семь минут четвертого. Он не собирался заставлять старика ждать просто из озорства, ему было необходимо подготовиться к этому, судя по всему, весьма неприятному разговору и он не заметил, как стрелка миновала цифру три. Перед Тимоти стояла нелегкая задача – он не должен был сейчас ни словом, ни жестом дать понять своему отцу, что Бэт бросила его. Несомненно, со временем старик об этом узнает, но Тимоти будет из кожи вон лезть, чтобы оттянуть этот день. Ведь его отец, Норман Мендоза, сумеет придать этому событию такую окраску, что Тимоти окажется не только в дураках, но и виноватым. Сейчас он не был к этому готов. Главное – не терять выдержку, повторял он себе, стоя в напряженном ожидании в небольшом алькове Джонсона. Не волноваться, ни в коем случае не волноваться.
Вновь появился Джонсон:
– Он примет вас, – секретарь кивнул в сторону двери в кабинет Нормана и Тимоти вошел без стука.
– Ты опаздываешь. Я ведь сказал тебе: прибыть к трем.
– Извините, сэр. Мои часы явно отстают.
– Значит, надо снести их к опытному часовщику – с раздражением отпарировал Норман.
– Да, сэр. Я так и сделаю.
– И присядь, ради Бога. Не стой, как нищий на углу.
Тимоти опустился в кресло напротив отца. Старик занимался тем, что ставил свою подпись на бумагах и аккуратно складывал их в стопку. Через открытое окно была видна оживленная улица: люди направлялись либо в магазины Слоан-сквер, либо в особняки на Пимлико-роуд. Горячий ветер доносил шум транспорта и городскую вонь. А в кабинете Нормана было тихо, лишь на каминной полке тикали часы. Тимоти не мог больше выдерживать напряженную атмосферу этого кабинета.
