В древнерусском произведении ангел выполняет волю Господа и доставляет душу бражника к вратам рая, где «раскрывается уже совершившийся суд Божий, суд, оправдавший бражника и повелевший ему быть в раю».[94] В поэме Некрасова «ангел милосердия» изгоняет карающего «демона ярости», свидетельствует о прощении и оправдании русского народа, призывает всю Русь встать на новый путь:
Над Русью оживающей
Иная песня слышится:
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею, — души сильные
Зовет на честный путь.
<…>
Немало Русь уж выслала
Сынов своих, отмеченных
Печатью дара Божьего,
На честные пути… (С. 384, 385–386)
Итак, концепция бражничества (или пьянства) в поэме «Кому на Руси жить хорошо» непосредственно связана с центральной проблемой произведения — проблемой счастья. Художественная реализация этой концепции обусловлена творческим восприятием и переосмыслением знаменитой «Повести о бражнике» и заставляет сделать вывод о том, что целью Некрасова было не представление истинно счастливого человека на Руси, а выражение назревшей общенародной потребности в счастье.
С. В. Фролов. Санкт-Петербург
Пьянство в контексте творческого процесса позднего Чайковского
Бытовое пьянство крупнейшего русского композитора второй половины XIX века П. И. Чайковского, казалось бы, ничем не выделяется в кругу аналогичных явлений в русской культуре своего времени, ставя его в общий ряд с М. И. Глинкой, М. П. Мусоргским, А. К. Глазуновым и др. Как и у них, пьянство Чайковского является типичным примером алкоголизма со всеми сопровождающими его физиологическими и нравственно-психологическими издержками, и в этом плане может рассматриваться в медицинском аспекте. Между тем есть обстоятельства, позволяющие особым образом исследовать пьянство Чайковского в контексте его творческого процесса. Главным из них является то, что Чайковский сам уделял своему пьянству очень большое внимание, довольно тщательно фиксировал его проявления, комментировал и даже исследовал их в своих дневниковых записях.[95]
Дневниковые записи о пьянстве органично входят в круг тем, связанных с авторефлексией композитора и просматриваются в определенной динамике. Так, например, в двух первых сохранившихся дневниках — № 1 и № 3 (за 1873 и 1884 годы) о пьянстве вообще нет речи, хотя, к этому времени Чайковский уже и был достаточно много пьющим человеком.[96] Записи 1873 г., фиксирующие рефлексии композитора во время путешествия в Австрию, Германию и Швейцарию, переполнены сообщениями лишь о разного рода физических недомоганиях, нервных расстройствах и о внешних неприятных впечатлениях или раздражающих факторах, и не поддаются какой-либо систематизации: «Очень паскудный оркестр играл порядочную программу. Очень скучал»,
