— Если вы все равно сотрете мои воспоминания, то почему бы вам сперва не поговорить со мной? Я всецело в ваших руках, и, будь на то ваша воля, я могу унести все тайны в могилу. Зачем же меня было будить, если вы не хотите общаться со мной?
В последовавшей тишине без труда читался ответ: чтобы изучать тебя. С математической достоверностью было ясно, что на некоторое количество вопросов относительно ее поведения невозможно ответить лишь на основании статических характеристик; единственно верный способ узнать, как она станет действовать в определенных ситуациях, — поставить в них Лейлу. И они были властны пробуждать ее прежде сколько угодно раз, просто стирая воспоминания. У нее даже голова закружилась: она могла пробудиться в тысячный, миллионный раз ради экспериментов захватчиков, помещавших ее во всевозможные ситуации, подмечавших ее ответные реакции.
Головокружение прошло. Возможно все, что угодно, но лучше рассматривать гипотезы более радостные.
— Я прибыла сюда с целью пообщаться с вами, — сказала Лейла. — Понятно, что вам не нравятся наши аппараты, бороздящие вашу территорию, но ведь мы можем обсудить кое-какие вопросы, поучиться друг у друга. Когда на диске встречаются две пусть даже самые разные цивилизации, они обязательно находят друг у друга что-то похожее: какие-то общие интересы, обсуждают взаимовыгодные проекты.
Услышав собственную, такую серьезную, речь, расточаемую окружающему виртуальному воздушному пространству, Лейла вдруг захохотала. Аргументы, которые она вечно приводила Джазиму, друзьям с Наджиба, змеям с Наздика, теперь показались такими нелепыми и ничтожными! Как ей в голову пришло предстать перед Отчуждением и заявить, что она может предложить им нечто новое, вовсе не то, что они отвергали на протяжении сотен тысяч лет до нее?! Амальгама никогда не скрытничала, и Отчуждение видело, что происходит на диске, анализировало увиденное издалека и сознательно выбрало изоляцию. Явиться сюда, чтобы перечислять преимущества контактов, словно эта идея никогда не посещала ее хозяев, было просто оскорбительным.
Лейла умолкла. Если она и потеряла веру в себя как посланника, то по крайней мере доказала, к собственному своему удовольствию, что оказалась проворней автоматических космических станций и преодолела пограничную защиту. Хотя Отчуждение не прижало ее радостно к груди, но все же приложенные усилия в целом не пропали даром. Она едва ли смела надеяться очнуться в скоплении, пусть даже окруженной тишиной.
