Неприятно сморщившись, за избиением наблюдал Рябой. Он был старше всех года на три, а прозвище получил за множество ямок на лице от фурункулов.
Однажды он сжалился надо мной, лениво крикнув своим дружкам:
— Ладно! Пусть несет их своей мамке.
Его холуи с облегчением расступились, меня выпустили из круга. Я шатко поплелся прочь. Вслед мне Рябой сказал:
— В другой раз он для нас что хочешь сделает.
Я так устал, что не мог даже плакать. Отойди метров на тридцать, я сел на землю и, содрогаясь всем телом, стал отплевываться розовой жидкостью. Пошел колючий редкий снег. Сквозь его завесу кое-где маячили развалины моего небольшого разбомбленного городка. Порывами дул холодный ветер, редкие прохожие прятали голову в поднятые воротники. Заканчивался трудный пятый послевоенный год. Даже погода, слякотная, промозглая, сыплющая противным мокрым снегом, угнетала людей своей безнадежностью.
Продолжая сидеть на земле, я с усилием разжал ладонь. На ней лежали стиснутые сероватые Дрожжи, которые у меня хотели отнять. Я их украл для матери, чтобы подарить ей к новогоднему празднику…
Все, что ни случается, все к лучшему.
Я постоянно приучал себя именно к такому ощущению жизни и к шестнадцати с половиной годам уже почти верил в это.
Позднее я узнал другое: «Все будет так, как оно должно быть».
Я не согласился с этим и спустя несколько лет внес в это изречение свою поправку:
«Все будет так, как оно должно быть, но строить свою жизнь все равно нужно так, как тебе самому хочется».
Без этого добавления я не представлял себя человеком. Сегодня тоже… «Хотеть» — это, видимо, то изначальное зерно, из которого вырастает большая цель, а вместе с ней и сама судьба. С ранних лет я больше всего захотел быть сильным, и это желание определило всю мою дальнейшую жизнь…
Однажды Воробей — так называли мы пятиборца Воробьева — пригласил меня в ресторан. У Абесаломова я тренировался всего второй месяц и еще мало кого знал. Не потому, что был очень замкнут и оттого ни с кем не мог сдружиться, — просто ни на что другое, кроме работы, еды и мертвого сна, не оставалось сил. Воробей был уже членом сборной страны по пятиборью, и его приглашение оказалось для меня неожиданным.
— Что вечером делаешь? — спросил он.
Я его не понял.
— Как «что»? Сплю.
— Но перед этим хоть ешь?
— Конечно.
— Приходи часиков в семь в «Асторию».
— Зачем?
— Первый спутник вокруг Земли запустили… Отметим!
Я, соглашаясь, кивнул головой, сказал:
— В семь мне как раз подходит. В десять я спать ложусь.
