Конец его фразы превратился в пронзительный крик шока и боли: Севик воткнул ему прямо в левый глаз тлеющий кончик сигареты. В тот же самый момент он развернул Хитнера, прижимая его спиной к своей груди, и просунул ему локоть левой руки под подбородок.
– Если кто-нибудь приблизится ко мне хотя бы на один шаг, – зловещим тоном произнес Севик, – я сверну ему шею.
– Ты труп, я прикончу тебя прямо сейчас. – Мельком взглянув на Борна, Сорайя надвигалась на Севика, сжимая пистолет в вытянутой руке, второй поддерживая его под рукоятку. Дуло рыскало из стороны в сторону, выискивая возможность. – Севик, ты же не хочешь умереть. Подумай о своей жене и троих детях.
Борн стоял на месте как вкопанный. Севик, увидев это, оскалился.
– Подумай о пяти миллионах, – ответил он.
Взгляд его золотистых глаз на мгновение метнулся к Сорайе. Но Севик уже пятился назад, прочь от нее и от Борна, крепко прижимая к груди истекающий кровью человеческий щит.
– Бежать тебе некуда, – уже более рассудительным тоном промолвила Сорайя. – Нас со всех сторон окружают наши люди. А с ним ты быстро бежать не сможешь.
– Я думаю о пяти миллионах. – Севик пятился прочь от них, прочь от яркого света натриевых прожекторов. Он направлялся в сторону Двадцать третьей улицы, на которой возвышалось здание Национальной академии наук.
Там многолюдно – даже вечером полно туристов, и агентам будет очень нелегко его преследовать.
– В тюрьму я больше не вернусь. Ни на один день.
«Поджигать в этой дыре все равно нечего». Борну захотелось кричать. И вдруг внезапный взрыв памяти стер даже эти слова: он бежал по старинной стертой брусчатке, ему в ноздри бил ветер, пропитанный резким запахом морской соли. Ноша у него на руках стала невыносимо тяжелой. Опустив взгляд, он увидел Мари – нет, окровавленное лицо той незнакомой женщины! Кровь повсюду, она льется ручьями, а он тщетно пытается ее остановить…
– Не будь идиотом, – говорила Севику Сорайя. – Кейптаун? Тебе ни за что не удастся спрятаться от нас. Ни там, ни где бы то ни было еще.
Севик склонил голову набок.
– Но посмотри, что я сделал с ним.
– Он искалечен, но не мертв, – сквозь стиснутые зубы процедила Сорайя. – Отпусти его.
– Только после того, как ты отдашь мне свой пистолет, – насмешливо усмехнулся Севик. – Нет? Видишь? В твоих глазах я уже труп, разве не так, а, Борн?
Борн мучительно медленно выкарабкивался из кошмара. Он увидел, как Севик вышел на Двадцать третью улицу, волоча за собой Хитнера, словно капризного ребенка.
