Он уже подошел к юрте, когда из-за нее, злобно лая, вылетел тощий пес, рванул Тайчу-Кури за штаны. Лягнув собаку пяткой в бок, Тайчу-Кури бросился в сторону, но она снова вцепилась в штаны. Из юрты прибежала девушка, закричала на собаку, и та, опустив хвост, повизгивая, потрусила в сторону.
— Укусила? — Девушка остановилась рядом с Тайчу-Кури.
— Нет. Только вот штаны…
Тайчу-Кури выставил вперед правую ногу. Ветхие, много раз чиненные штаны из козьей кожи были разорваны от колена до низа. Девушка засмеялась. Один верхний зуб у нее был с заметной щербинкой, от этого она показалась Тайчу-Кури некрасивой. На ней был халат из дешевенькой ткани, с засаленным подолом и обтрепанными рукавами.
— Ты идешь к нам? — спросила девушка.
— Да, мне нужен хозяин этой юрты.
— Он мой дедушка. Но его сейчас нет, тебе придется подождать. А пока давай я зашью штаны.
— Мне их снять?
— Вот еще! — Девушка покраснела, пошла в юрту.
Тайчу-Кури тоже покраснел, поняв, что сказал глупость. И ему стало весело от этой своей глупости. Покрутил головой, сел на березовый обрубок у входа в юрту. Девушка принесла нитки из сухожилий, иголку, стала перед ним на колени, принялась за работу. Он смотрел на ее тонкие, проворные пальцы с выпуклыми ногтями, на неровный пробор в гладко зачесанных волосах, на розовые уши, и ему вдруг захотелось сжать в руках ее пальцы, слегка подергать за уши или за волосы. Но он боялся, что девушка может рассердиться, и сидел неподвижно.
— У тебя есть отец? — спросил он.
— Нет. Его убили татары.
— А мать?
— Мать увели в плен меркиты.
— Кроме дедушки, у тебя никого нету?
— Никого…
— А у меня есть мать, — сказал Тайчу-Кури и, подумав, что это звучит хвастливо, поправился:
— У меня, кроме матери, тоже никого нет. Мой отец тоже был воином Есугей-багатура, но его убили не татары, а нукеры Таргутай-Кирилтуха.
Он замолчал, положил руку на ее голову, провел по волосам.
— Ты чего? — Она подняла голову, в черных блестящих глазах было удивление.
— У тебя волосы гладкие-гладкие. Ты их маслом смазываешь?
— Нет, они сами по себе такие.
— А у меня жесткие. Прямо как на хвосте у быка. — Он наклонился, взял ее руку и приложил к своей голове.
— И верно, — сказала она, убирая руку. — У кого волосы жесткие, у того и характер жесткий…
— А я не знаю, какой у меня характер… А у тебя?
— И я не знаю. — Она откусила нитку, провела ладонью по шву. — Ну вот, опять как новые.
Улыбнулась лукаво. Ее лицо с широко расставленными глазами и маленьким, чуть вздернутым носом на этот раз нисколько не портил зуб со щербинкой.
