Раздался негромкий стук в дверь. Малахов взглянул на часы: было ровно восемь.
– Здравствуйте, Василий Игнатьевич, – сказал Бурицкий, скромно и почтительно стоя на два шага от двери.
«Имя-отчество разузнал, – мелькнуло у Малахова. – Хороший признак».
– А-а!.. Здоров, здоров! – громко сказал он. – Заходи, брат…
Малахов распахнул дверь и жестом пригласил Бурицкого в комнату. Сели к столу. Бурицкий был свежевыбрит, его курчавые волосы влажно блестели, кожа на лице лоснилась, и от него шел мощный запах тройного одеколона. У него был вид жениха, пришедшего с воскресным визитом.
– Что, Володя, расстроился? – спросил Малахов, улыбаясь.
– Ясно, Василий Игнатьевич. Отдали игру по дурочке, – по-детски обиженно проговорил Бурицкий. – Главное, я его за полметра от штрафной снес...
– Считаешь, неправильный был пенальти?
– Ясно неправильный!
– Ну ничего! В Белогорске вы их накажете.
Бурицкий кивнул, но как-то не очень уверенно. Его круглые ярко-синие глаза смотрели на Малахова выжидательно. Малахов вынул из тумбочки бутылку портвейна и поставил на стол.
– Не откажешься?
– Спасибо. Я вообще не пью, – сказал Бурицкий, краснея.
– Ну-ну! Я понимаю, спортсмену пить не положено. Но это ведь дамский напиток – можно по баночке.
Бурицкий взял бутылку жилистой смуглой рукой, повертел, разглядывая этикетку, и осторожно поставил на место.
– Честное слово, не пью, Василий Игнатьевич.
– Понятно, понятно...
Малахов налил два стакана и выложил на тарелку бутерброды.
– За знакомство, – сказал он.
Они чокнулись. Бурицкий сделал два глотка, аккуратно согнутым запястьем вытер уголки рта и поставил стакан.
«Правда не пьет. Ну и парень! – подумал Малахов. – Ах, как он мне нравится!»
Надо было приступать к делу. Но Малахов никак не мог заставить себя произнести первые слова. Странное чувство: не то чтобы какая-то неловкость или щепетильность, а что-то совсем другое мешало ему начать.
И он завел разговор о состязании, говорил, что ему понравилось в игре Бурицкого и что нет, и как надо относиться к проигрышам, и как тренироваться, и у каких футболистов учиться, и что делать зимой. Бурицкий слушал очень внимательно, и чувствовалось, что он необычайно польщен тем, что Малахов, ветеран футбола, так долго, серьезно и доброжелательно с ним разговаривает. Наверное, он был уверен, что для этой отеческой беседы Малахов и пригласил его. И, наверное, ужасно гордился собой: вот, мол, как я играю – сам Малахов меня отличил от всех!
