— Извините, если помешал, — сказал лейтенант. — Я все насчет того же. Насчет нарушителя порядка.
— Порядок, насколько понимаю, нарушил я?
— Вы? Нет. Сомневаюсь. Я насчет случая с рисунком. Было это или не было?
— А вы как хотели бы? Было или не было?
— Жизнь не всегда считается с нашими желаниями. Но не в этом дело. Я доложил начальству. А вышло плохо. Не поверили. И направляют на освидетельствование к невропатологу. Ясно? «Переутомился ты, Авдеичев», предполагают. Нелишне было бы с вашей стороны подтвердить факт.
— Вам не поверили. Почему, думаете, мне поверят?
— Вы крупный ученый. Специалист. А мой начальник очень уважает ученых. Это раз. Крупных специалистов. Это два, В третьих…
— Чего же вы хотите от меня?
— Хочу, чтобы вы зашли к начальнику нашего отделения майору Евграфову Павлу Николаевичу и подтвердили насчет этого рисунка.
— Вы ставите меня в нелегкое положение. Современные люди верят только неопровержимым фактам. А Павел Николаевич и по своему положению не может быть слишком доверчивым.
— Это точно. Но все-таки был хотя бы отчасти этот факт или совсем и не был?
— В том-то и дело. Может, ничего не было. Может, нам с вами показалось?
— Допускаю. А дальше что? Значит, мне надо идти к невропатологу?
— А почему бы вам не сходить? Невропатологи самые деликатные из врачей. Самые внимательные…
— А что я ему скажу?
— Расскажите все, как было.
— А если не поверит?
— Дайте ему номер моего телефона.
— А чем это поможет? Одно из двух — он заподозрит, что мы оба больные, или придет к выводу, что это обман. Для меня и то и другое плохо. Я же был на дежурстве. Это раз. Вел дознание. Два.
Я подивился безукоризненной логике лейтенанта милиции Авдеичева. Это была логика, опирающаяся на весь земной человеческий опыт. Но кроме земной, существовала и другая логика, о которой лейтенант Авдеичев, к сожалению, ничего не знал, впрочем, так же, как и строгий его начальник.
Должен ли я был сообщить майору Евграфову свои сведения? В конечном счете, да. Но не сейчас, а после того, как свяжусь с Президиумом Академии наук. Факт, если это действительно был факт, скорее подведомствен отечественной науке, чем пока еще недостаточно компетентному а естествознании и философии начальнику отделения милиции.
Что же мне сказать Авдеичеву, который сидит напротив меня, по ту сторону длинного, типично профессорского стола и ожидает моего ответа.
— Вас не снимут с должности, — спросил я, — не уволят?
— Вполне могут уволить. Врач напишет: либо я больной, либо злой симулянт, обманщик. Одно другого не лучше.
