Своего будущего мужа я увидела почти сразу. Он стоял чуть в стороне от остальных, но не выделялся ни красотой, ни богатством одежды – все они были одеты, как воины в походе, которым пришлось долгое время нести службу и плавать по морю на тесных судах. Одежда у них была простая, довольно потрепанная и грязная. Эней выделялся лишь тем, что стоял отдельно ото всех: так утренняя звезда горит на небе как бы отдельно от других звезд. На вид ему было лет сорок. Лицо сильное, мужественное. Через некоторое время он удобно устроился прямо на земле и стал, смеясь вместе со всеми, слушать, как один из воинов что-то весело рассказывает. Почти все вокруг него были мужчинами. Они, видно, решили перекусить прямо на траве. С кораблей, кормой вперед вытащенных на берег, они принесли лепешки и, набрав полную корзинку всяких съедобных трав, разложили зелень на лепешках. Похоже, никакой другой еды у них и не было – ни мяса, ни сыра, – как не было и ни тарелок, ни столов. Им прислуживали несколько женщин, в основном пожилых, ни одной молодой я не заметила; и одна такая матрона, улыбаясь, поднесла Энею круглую лепешку с целой грудой зелени, а он свернул ее трубочкой и с аппетитом принялся есть. Рядом с ним сидел юноша лет пятнадцати, очень на него похожий, и я решила, что это и есть его сын Асканий. Чуть дальше я заметила симпатичного парнишку, ровесника Аскания, и очень красивого молодого человека несколькими годами старше его, у которого на голове красовалась остроконечная шапка из красной материи, надвинутая на лоб [52]. Та матрона, что подала Энею угощение, села рядом с этим молодым человеком и поправила на нем шапку таким безошибочно материнским движением, что сразу становилось ясно, как сильно она его любит.
– А они ничего и выглядят вполне симпатичными; гораздо лучше, чем, по-моему, могли бы выглядеть иноземные воины, – шепотом сказала Сильвия. – Например, вон тот парень в красной шапке – просто красавчик. – Я заставила ее умолкнуть, ткнув в бок локтем. Я боялась, что они могут нас услышать, хотя вообще-то ветер дул в нашу сторону.
Красная Шапка что-то сказал – насчет того, что их трапеза больше годится для кроликов, а не для мужчин, – и юный Асканий заметил:
– Ну и что, зато тебе не всякий раз удается за трапезой съесть и свой стол!
При этих словах Эней вздрогнул и так посмотрел на сына, словно был страшно поражен его словами. Потом он встал, выждал несколько мгновений, пока не стало совсем тихо, и торжественно возвестил:
