Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание | страница 27
— Мы! Все мы! Являемся непосредственными созидателями! Зодчими и архитекторами в своем роде, и наша задача, объективно внедрять и быть непоколебимыми…
О чем шла речь, Елисей не понимал. Что это было за собрание и кто все эти люди сидящие вокруг, было для него загадкой. Однако он зачем-то поднялся и откашлявшись в кепку, что была зажата в его руке, крикнул в президиум, звонким голосом молодого активиста.
— А что прикажите делать с ангелами? И почему самолеты? Самолеты почему?..
Некоторые головы обернулись к Нистратову и, как показалось, посмотрели на него с укоризной. Оратор замолчав, поискал взглядом порвавшего его речь зрителя. Нашел и, вытянув указательный палец в его сторону, громовым голосом произнес:
— Такие как вы! Отчужденцы! Бросившие все на самотек, а сами одномоментно хранящие под кроватями крылья, эрозия в дружном сообществе настоящих создателей! А самолеты не вашего ума дело!!! Это в пятое управление, пожалуйста, к главному по аэрокатастрофам!!! Ишь нашелся фигляр-мокрица!!!
Зал тут же зааплодировал, послышались возгласы; «Даешь!!!», «Гнать таких в шею!!!», «Молодец Ихтианозаврыч!» — и еще много других смешавшихся в гремящую какофонию. Елисей пристыжено сел на место, уловив презрительные взгляды некоторых с соседних рядов, и опустил глаза. Тут он, к своему удивлению, увидел люк в полу, похожий на те, что ведут в городские коллекторные каналы. Тем временем оратор на трибуне, воодушевившись вербальной победой над опростоволосившимся наглецом-зрителем, под одобрительные взоры президиума продолжал:
— …и пока всякий, кто продолжает выбивать себе местечко поуютнее, да постатичнее, жуя, прямо скажем — борщи, вместо положенного корм-пайка, будет указывать нам, что да где!!! Так и будет все искривляться до безобразности!
— Верно!!! — слышалось из зала.
— Давай, дави их, клопов!!! — скандировали голоса.
Елисей открыл крышку люка и потихоньку начал влезать в него, будто поглощаемый творожной массой, медленно и плавно.
— … еще при Афинаренте семнадцатом, сталкивались мы с той же, будь она не ладна, чертовой фрустрацией!!! А теперь? При нынешнем-то стаблоцифрокране? Что же нам мешает?
— Что? — доносился гул зала до ушей Нистратова почти полностью всосанного веществом в люке.
— … а то! — продолжал надрывно оратор, — Эти проклятые отчужденцы, чертовы куклы! И я не побоюсь этого слова… пора, товарищи, завязывать! Завязывать пуповину эту!
Под бурные овации, поглотившие последние слова горячего оратора, голова Елисея окончательно скрылась в люке, и он вынырнул в среду которая до дрожи в коленях показалась ему знакомой.