Занятый своими мыслями, Захаров обсчитался, прошел мимо восьмого дома, завернул не туда, не нашел своей машины, повернул обратно и услышал голос своего водителя:
– Я здесь, товарищ генерал. Сюда, направо!
– Почему не спишь? Я ж тебе спать велел. Теперь вот повезешь, не выспавшись, и навернешь меня, как Гудков командующего.
– Я спал, товарищ генерал. Шаги ваши услышал, когда мимо прошли, и схватился… Шинель наденете?
– Надену.
Водитель наклонился в глубь машины, достал оттуда шинель и хотел помочь Захарову одеться.
– Отдай. Сколько раз тебе говорил, что не люблю этого.
– Так темно ж, в рукава не попадете, – улыбнулся в темноте водитель.
– И правда темно, – сказал Захаров, надевая шинель в рукава и чувствуя приятное тепло. Видимо, Николай не соврал, действительно до последней минуты спал, накрывшись ею.
– Поехали, – сказал Захаров, садясь и запахивая вокруг колен полы шинели.
– Куда? Домой?
– Нет, прямо в семьдесят первый.
Они предъявили документы на выезде у шлагбаума и выехали на дорогу.
Захаров ехал и долго, целых полчаса, молчал. Потом, покосившись на водителя, подумал: «А все же что-то такое уже просочилось по солдатской почте. Без этого не спросил бы меня, когда ехали сюда, скоро ли вернется Серпилин…»
– Разрешите узнать, товарищ генерал… – заметив взгляд Захарова, сказал водитель.
– Что, молчать надоело? – усмехнулся Захаров. – Подожди, еще намолчишься, когда командующий вернется. При нем не то что при мне, за баранкой не поговоришь.
– Да, если когда в нашей машине с ним едем, тут уж рот на замок, – сказал водитель.
– Ничего, тебе полезно. Ты и так чересчур разговорчивый. Что узнать хотел?
– Отчего у вас настроение сегодня плохое, товарищ генерал?
– Не плохое, а, можно сказать, хреновое, – сказал Захаров, – потому что по ночам спать надо, а спать не дают.
– А вы сейчас поспите. Дорога еще долгая.
– Попробую, если вопросов задавать не будешь.
Водитель замолчал, а Захаров подумал, что, с одной стороны, зря распускает его больше, чем нужно, бывает, что Николай держит себя слишком уж вольно. А с другой стороны, уже который год сидит слева от тебя за баранкой, и днем и ночью, почти всякий день по многу часов, человек, каких поискать, готовый все, что может, сделать и все, на что способен, отдать, вплоть до жизни. И это не слова, а так и есть, потому что проверено. И после только что кончившегося длинного разговора там, в этой превращенной в канцелярию избе, сейчас было очень важно, что рядом с тобой едет Николай, с которым вы оба, каждый по-своему, любите друг друга.
